Мрак, сомкнись - [26]

Декан, стоящий в центре, неожиданно повернулся к стоящему рядом, нечаянно задевшему его.

— Осторожно, болван, — громко прошипел он.

Второй декан обратился к нему:

— Ты меня ударил!

И тут началось.

К этому спору вскоре присоединились и другие деканы. Началась потасовка: жрецы толкали друг друга, ударяли поднятыми кулаками, угрожали. Деканы не прошли курсы хороших манер, как жрецы.

Возбуждение симпатической системы играло свою роль. Оно возбуждало возникновение не только страха, но и ярости. Посыпались обоюдные удары. Все деканы внезапно ввязались в беспорядочную драку. Некоторые отбросили свои Жезлы Гнева, другие пользовались ими, как дубинками.

Таким образом, путь для бегства из Собора оказался открытым и толпа прихожан воспользовалась этим обстоятельством. Мощной волной она хлынула на улицу.

Глава восьмая

Архиепископ Гонифаций барахтался в бесконечных черных пучинах сна.

Сначала глубокий примитивный сон, без видений, без звуков. Ужас. Барахтанье в кромешном мраке. Безнадежная борьба с чем-то ужасным. Глубокая, пронизывающая Вселенную боль. Что-то очень важное тревожило его. Ведь это может быть использовано против него. Это его тайна, его единственная слабость. То, что может уничтожить его. Борьба страшная, отчаянная, но тщетная..

Затем наступил сон более определенный. Архиепископ бродит среди трупов тех, кого он убил, ибо они пронюхали о его тайне. Трупы — белые, окостеневшие — лежали на мраморных столах под лучами ослепительного света, и он чувствовал себя в безопасности. Но вдруг на одном из столов какой-то труп сел. Прекрасная девушка с темными волосами, рассыпавшимися по мраморным плечам. Она, указав на него пальцем, сказала:

— Тебя зовут Ноулес Сатрик. Ты нарушил самый строгий закон Иерархии. Ты сын жреца. Мать твоя — Падшая Сестра.

Он бросился к ней, стараясь повалить ее и заткнуть ей рот. Но как только пальцы его коснулись девушки, она ускользнула от него. Он преследовал ее, пробираясь между столами. Некоторые столы падали. Он споткнулся о труп своей матери. Архиепископ шел все дальше и дальше, спотыкаясь, задыхаясь. Но девушка ускользала от него, постоянно повторяя:

— Долой архиепископа Гонифация! Его зовут Ноулес Сатрик! Он сын жреца!

Она кричала, и вскоре весь мир присоединился к ней.

Внезапно он превратился в мальчика, а мать, стыдя его, повторяла:

— Сын жреца!

Эти воспоминания совсем близки к реальным событиям. Белое лицо, окутанное темными волосами, лицо его сводной сестры Джерил, когда она падала с моста в темную глубину потока… Наконец его тайна полностью сокрыта от всех. Затем Зал Высшего Совета, и изображение на экране солидографа: девушка с темными волосами, и на лице ее то же самое выражение, что у той, которая падала в поток. То же самое лицо.

Джерил.

Шарлсон Наурия.

Его тайна снова всплыла на поверхность.

Затем сновидения-иллюзии. Он там, где должен быть, — в своих покоях, в Святилище. В сером полумраке архиепископ видит свою спальню, а в постели, в ногах, карикатурную копию человека, чрезвычайно тощего, мохнатого… Но архиепископ смотрит на него только мгновение. Затем образ мохнатого существа исчезает, лишь слышен звук шагов его мохнатых лап…

И затем пробуждение. Архиепископ сел, тяжело дыша. Глаза его пробежали по спальне, отмечая, что все нормально. Странно, в последнем сне он ясно увидел свою спальню, будто все происходило наяву. Но такие сны не диковинка. Может, это провинциальные жрецы своими рассказами о мохнатых существах пробудили его воображение.

Он ощутил боль в спине — еще один отголосок сна.

Странно, но воспоминания воплощаются в его снах. Так уж устроен человеческий мозг. Все забыть невозможно.

А впрочем, какая разница? Тайна его рождения уже не имеет значения. Это было важно, когда он был жрецом Первого Круга. Но теперь он слишком высоко сидит, сместить его трудно. Такое обвинение ему не повредит.

Но если Джерил действительно спаслась и превратилась в Шарлсон Наурию, если Умеренные наложили на нее свои лапы, они могут доставить ему много неприятностей. Пусть уж лучше Дет устранит ее.

Судя по всему, она стала ведьмой. Но если это правда, почему, зная ее отношение к нему, ведьмы не использовали Джерил против него? Почему они ее спрятали? Ведь было бы более эффективно, если бы она выступила открыто, обвинив его в том, что, будучи сыном жреца, он незаконно проник в Иерархию.

Гонифаций раздумывал, и мысли его улетали далеко; он взирал мысленно взором на Империю Иерархии.

А по всей Империи раскинули свои сети новые ведьмы, колдуны. Они с каждым днем наглели. С ферм они уже добрались до поселков, из поселков в города. А вчера нанесли удар в самом Соборе.

Его разум был занят решением проблемы: кто же руководит всем этим мероприятием, кто осмелился бросить вызов Иерархии? Может, столь могучий ум прибыл откуда-то из-за пределов Земли? Вряд ли. Скорее всего, нужно искать его где-то поблизости.

Телевизионная панель в стене вспыхнула, и на экране появилось лицо жреца Четвертого Круга, дежурного по центру.

— Простите, что беспокою, Ваше Высокопреосвященство… — начал жрец.

— В чем дело?

— Это началось примерно час назад. Внезапно резкое увеличение активности среди ведьм. Сообщения поступают со всей планеты. В провинциях зафиксирована паника. Жрецы бегут из Святилищ. Вот послание Неоделоса. Какие-то звери или призраки зверей появились и в нашем городе. Многие жрецы сообщают о массовых галлюцинациях. Началась паника…