Мрачные тайны - [57]

— Давайте будем садиться, — предложила Александра, ставя на стол кувшин с вином.

— Пахнет чудесно. Ты хочешь, чтобы мы сели как-то по-особому? — спросила Ханна.

— Нет, — ответила Александра и небрежно указала на те места, где будут сидеть они с Патриком, а остальные могут рассаживаться, где хотят.

Ханна уселась по другую сторону от Стоффе. Сегодня ей к тому же выпала честь оказаться рядом со свекровью.

Дети тоже расселись за столом.

— А где Беа? — спросила Ханна в надежде, что той нет дома.

Александра пожала плечами.

— Ей известно, что мы садимся за стол, так что она скоро появится.

— Она в своей комнате, — ответил Карл своим ломающимся голосом. В его глазах появлялся странный блеск, когда он произносил имя старшей сестры, Ханне хотелось закрыть глаза, чтобы этого не видеть.

Они начали накладывать себе еду. Ханна взяла пирог с сыром и несколько раков.

Через некоторое время Стоффе заговорил.

— Я объявляю минуту молчания в связи с тем, что произошло, а в дальнейшем я не хочу, чтобы мы об этом говорили. Никогда. Это понятно?

За столом воцарилась тишина. Ханна украдкой протянула под столом руку и погладила его по колену.

Минуту молчания прервала Беа, ворвавшаяся в гостиную.

— Чем вы тут занимаетесь?

— Успокойся. Где ты была? — спросил Стоффе.

Беа не ответила и плюхнулась на свободное место рядом с Карлом.

— Есть пирог и раки, если хочешь.

Александра поднялась и стала накладывать дочери еду, словно была ее прислугой. Иногда казалось, что Александра побаивается дочери. Ханна понимала ее — зная, как Беа ведет себя.

— Да брось, я не голодная.

Беа оттолкнула руку Александры.

— Но ты же должна поесть.

«Ах, если бы Александра вовремя сообразила сесть и оставить ее в покое, пока не произошел взрыв», — подумала Ханна. Атмосфера за столом и без того была напряженной.

— Нет, я сказала. Ты что, плохо слышишь?

Ханна похолодела, бросила взгляд на Алису, сидевшую с другой стороны от Беа, — та вся сжалась от страха.

— Я не намерена сидеть тут с вами и делать вид, что все нормально. Все это отвратительно. Вы спите с одним и тем же мужчиной. Вы понимаете, что будет, если об этом станет известно? Представляете себе, как нас будут дразнить? А теперь в каждой газете и в интернете написано про Лив.

Ханна видела, как у Беа дрожит губа, и понимала, что та считает ее такой же отвратительной, как и Лив.

Бея встала так резко, что стул опрокинулся, и выбежала из комнаты.

— Вы должны ее приструнить, — сухо сказала Эва и положила в рот кусок пирога.

— Каким образом, мама, у тебя есть предложения? — поинтересовался Стоффе с ноткой раздражения в голосе, не теряя, однако, самообладания.

— Это мы с тобой обсудим потом наедине.

Александра со звоном положила приборы в тарелку.

— Нет уж, говорите сейчас. Я имею право присутствовать, когда вы обсуждаете мою дочь.

— Что бы это ни было, я надеюсь, речь не идет о применении насилия, — добавила Ханна.

Остаток ужина прошел в полном молчании. Когда дети вышли из-за стола, Александра поднялась, чтобы убрать посуду. Ханна понимала, что должна помочь ей, но чувствовала себя совершенно разбитой, ее даже слегка подташнивало.

— Сядь, — велел Стоффе.

Александра сделала, как он сказал.

— Сегодня эта журналистка снова была здесь. В нашем доме.

— Что?

— Успокойся, Александра. — Он перевел взгляд на Ханну. — Она узнала во мне того человека, который живет с тобой.

— Ну что ж, скоро все обо всем узнают, — произнесла Александра и бессильно опустила руки, словно бой проигран.

— Да какое все это имеет значение? Может быть, так даже лучше, — ответила Ханна, однако без особой уверенности в своих словах. Она понимала — когда люди узнают об их стиле жизни, это сильно навредит и ее детям, и ей самой. Остатки пирога она доела автоматически, без всякого удовольствия.

— Разве ты не отправил те сообщения на четвертый канал? — возмущенно спросила Александра.

— Конечно же, послал — из «Культурума», чтобы невозможно было отследить, от кого они, но каким-то образом эта журналистка все равно нашла дорогу сюда.

— Что ты сделал? — Ханна уставилась на мужа. — Почему ты не пошел прямиком в полицию и не объяснил, как все обстоит на самом деле?

Она буквально чувствовала, как петля затягивается у нее на шее и горько сожалела, что с самого начала не рассказала правду. Теперь уже поздно.

— А как все обстоит на самом деле? Вы можете мне это рассказать? По словам журналистки, Беа и другие подростки травили и преследовали ее, — раздраженно ответил Стоффе.

— Что? — Александра зажала рот рукой.

— Чертова кукла! — не удержалась Ханна.

— Как ты смеешь так говорить о моей дочери?

— Я слышала в школе, что полиция начала допрашивать детей в связи с убийством Лив. Скоро наших детей тоже допросят.

Ханна изо всех сил старалась прогнать мысли о записке со словом «прости», о вторжении к ним в дом, о телефоне Лив.

— Ты занимался сексом с Лив в тот день, когда ее убили? — повернулась она к Стоффе.

— Послушай, Ханна, я не намерен обсуждать это с тобой или с кем-то другим за этим столом.

— Боюсь, это касается нас всех, потому что в ней обнаружили сперму, и сейчас полиция исходит из того, что ее изнасиловали. У всех мужчин в Стентуне берут пробы на ДНК, к тому же мой директор Юхан видел машину Лив у нашего дома. У него даже есть снимки со школьной камеры видеонаблюдения, которые могут подтвердить, что она побывала в Стентуне в пятницу перед тем как ее убили — помните, когда она подвозила нас домой после ужина.