Можно всё - [64]

Проведя весь день впустую, пытаясь выбраться из Аргентины, я выяснила, что единственный способ уехать на следующий день – это вернуться обратно в Пурмамарку и голосовать на единственной существующей рядом дороге. А она как раз идет прямо до Сан-Педро-де-Атакама, Чили.

С восходом солнца я нарисовала на картонке название следующей точки и вышла на дорогу. Так начался один из самых жестких дней в моей жизни.

Глава 7 Граница

Как ловить попутки на полпути в никуда, да еще в Южной Америке? Нужно найти наиболее логичное место. Для этого лучше посоветоваться с местными жителями. Они-то уж насмотрелись всего. Так я и поступила. Пурмамарку и Чили соединяет одна прямая дорога, по которой ездят только грузовики и другие трудящиеся. Поймите правильно: вокруг ничего. Парковщик автобусов показал мне развилку, на которой лучше всего стоять. Туда я и направилась. Меня опередила французская сладкая парочка: они стояли там раньше, и потому мне пришлось отойти дальше. Вот такое негласное правило халявщиков: кто первый пришел – тот первым на дороге и стоит. В итоге, конечно, первую машину словили они. Но мне повезло: это был почтальон, и в его кузове могли уместиться мы все. Так что они меня подобрали. Он пообещал провезти нас 160 км из нужных 514 км. Так мы и ехали, сидя на рюкзаках и трясясь, как мешки с картошкой, по нереальным серпантинам.

По этой дороге ходит крайне мало транспорта. Машину здесь встретишь в лучшем случае раз в 10 минут. Вся дорога лежит через горы и поля. Практически никаких поселений. По полям гуляют ламы и коровы. Лошади сменились на лам. Через пару часов водитель свернул в поселок, остановился у одного из маленьких песочных домов и отдал письмо. Вот и все. Нам пришлось вылезать.

Мы вышли на дорогу, и ребята снова намекнули на то, что втроем ловить попутки слишком сложно. Я просидела под палящим солнцем в пустыне на дороге под табличкой с расстоянием до заветного города пару часов. Красиво, непривычно тихо. Только две птички строят гнездышко на горе, и мешки с песком, оставленные кем-то на дороге, шелестят от ветра. Периодически ко мне подъезжали мальчишки на велосипедах, задавали все стандартные вопросы в стиле «Кто ты? Что ты?» – и отправлялись восвояси.

Наконец мне удалось остановить машину. В ней была отмороженная на вид индейская пара пятидесяти лет. Они согласились довезти меня до границы за 50 песо (150 рублей). Пустота вокруг и незнание, когда перепадет следующая возможность приблизиться к цели, психологически давили на меня, и я согласилась. Они везли продавать пиво в магазин на границе и высадили меня в пяти минутах от поста проверки документов. Я пришла туда, но меня не пропускали. Спустя приличное количество времени я связала все знакомые мне слова на испанском с жестами полицейских и поняла, что мне пытаются сказать. Границу запрещено пересекать без транспорта. Причем будь у меня велик или даже (я не шучу) скейтборд – меня бы пропустили.

– Что же мне делать?

– Проси у людей, чтобы они взяли тебя с собой.

– Каких?

– Тех, что будут пересекать границу. На машинах.

Люди появлялись раз в полчаса, и никто не соглашался меня брать. Видимо, на них психологически давил тот факт, что я прошу их помощи на глазах у полицейских. Я вышла на улицу, сползла вдоль стены и стала описывать в блокноте последние события, чтобы хоть как-то отвлечься и заодно не потерять сознание.

Прошло пять часов. Три дня практически без еды и высота сыграли свою роль. 5500 метров – это не айс. Для сравнения: высота Килиманджаро 5895 метров. А резкий подъем на такую высоту вообще может быть летальным. Моя голова раскалывалась, нос драло. Высота – это когда ты не можешь думать, не можешь сконцентрироваться, не можешь говорить. Хочется только выбраться отсюда поскорее. Вокруг были только эта чертова проверочная будка, горы и развевающийся на ветру чилийский флаг. Я надолго запомню этот чертов звенящий звук троса флага, ударяющегося о шест. Размеренное «дзынь-дзынь» раз в секунду ударяло по ушам. Чтобы не отключиться, я пыталась записывать в блокноте, что со мной происходит, но даже это давалось с трудом. Когда я уже лежала на земле, пытаясь подпитаться теплом солнца, за мной наконец пришли полицейские и сказали что-то, содержащее слово «удача». Я с трудом встала и поплелась за ними, как в тумане.

Меня взялся довезти шофер грузовика. В его компании уже были две девочки-еврейки, которые тоже добирались до Сан-Педро. Они только что отслужили и теперь путешествовали. Большинство израильтян относятся к путешествиям как к логической составляющей жизни и сразу после получения образования отправляются колесить по свету примерно год.

Как я проходила паспортный контроль, не описать словами. Все это длилось так долго и протекало так медленно, что я периодически ложилась головой на стол или стекала по стене на пол. После дополнительных проверок наших рюкзаков и прочего геморроя нас наконец впустили в Чили. В грузовике я ехала в полусознании. Добрые девочки дали мне немного вареного риса с морковкой из своих запасов. Облокотив голову на стекло, я глядела рассеянным взглядом на пейзажи и молила Бога, чтобы эта чертова высота скорее закончилась. Притом что я была тепло одета, меня колотил озноб, а в виски как будто ввинтили по шурупу. Уши закладывало, и продуваться почему-то было бесполезно. Но чем выше мы поднимались, тем красивее становился вид. Закат окрасил бесконечные песочные горы, не тронутые ни лапой животного, ни ногой человека, во все цвета радуги… Получались желтые горы, за ними оранжевые, потом синие и фиолетовые вдалеке… С движением солнца к горизонту все эти краски меняли свой оттенок, резонируя цвету неба, словно огромный хамелеон. Мне хотелось бежать по этим безупречно гладким далям в теле лошади, лететь над ними в теле орла… Чертить на этих песках рисунки хвостом змеи и рыть ямы лапами мангуста. Когда мы проезжали речушки, солнце и небо отражались в воде, и казалось, что в земле образовались дыры, а в них показалось еще одно небо. И вот мы наконец начали спускаться с высоты. Небо стало темно-синим. Впереди догорал закат, очертив границу между небом и землей красной полосой с оранжевым отливом.