Можно всё - [195]

Утром мы сели на его шикарный мотоцикл и приехали в «Хаб». Макс названивал мне ночью, но я увидела его звонки только утром. Леша посадил меня работать рядом с собой, угостил огромной тарелкой фруктов и латте. Мы мило общались, когда приехал Максим. Я навсегда запомню его лицо: он стоял за стеклянной дверью со шлемом под мышкой и смотрел на меня с таким видом, как будто я только что спалила его хату. Он поманил меня движением руки за дверь. Я вышла.

– Ты что, ночевала у него? – тихо спросил он.

– Какая разница? – ответила я с улыбкой.

– Нет, ответь.

– Подожди, Макс. Давай разберемся. Я правильно понимаю, что тебе можно спать с другими женщинами, а мне с другими мужчинами нельзя? Такая у тебя политика?

– Я же тебе не вру, а ты мне не сказала, что ночуешь у другого мужика.

– А должна была?

– Должна была взять трубку… У вас с ним что-то было?

Я молчала и улыбалась.

– Было или нет?!

Я тихо ликовала. Макс впервые выглядел таким беспомощным, для меня это было ново и приятно, особенно после всех тех раз, когда он заигрывал при мне с другими девчонками. Почувствовав свою власть, я решила добить его в качестве профилактики за ту девочку, с которой он уходит в первый заезд. Я прижала его к стене и поцеловала взасос. Сейчас он целовался совсем по-другому, более страстно, поддавшись мне. Отстранившись, я прищурилась и, как бы задумавшись, сказала:

– Ну, целуешься ты лучше его…

Макс побелел.

– Ах ты, су-у-ука… Это там его мотоцикл припаркован?

– Ага.

Вот тут я точно разбила его сердце. В этот момент Леша вышел покурить и самым галантным образом заговорил с Максом, искренне восхищаясь его проектами и тем самым обезоруживая его. Придраться было не к чему.

На том мы с Липатовым и разошлись. В этот же вечер он уехал в Ивано-Франковск, а мы с Лелей отправлялись в Киев на концерт «Mujuiсe». Оттуда я по плану должна была ехать во Львов и готовиться там к заезду в «Дом на дереве».

Закончился яркий май, а вместе с ним и мое пребывание в Одессе. Из любого города нужно уезжать тогда, когда еще хочется в нем остаться. Мы бежали на поезд с вещами и еле успели заскочить. Играла песня Леонида Утесова. Любимый город у моря прощался со мной. Я прижималась ладонями к грязному окошку в тамбуре и смотрела, как Леша и Тарас едут за поездом на байках по платформе и машут на прощание руками. Они ехали рядом с моим вагоном, пока платформа не оборвалась – тогда им пришлось резко остановиться… Образ моих «рыцарей», исчезающих вместе с платформой, остался в памяти навеки.

Я вернулась в вагон и положила голову Леле на плечо. Что-то ждало нас впереди; мы и понятия не имели, что именно…

Но наш поезд уже ехал в лето.

Глава 4 «Дом на дереве и жизнь в лесу»

1

– Вселенная должна спасти себя, и все должно объединяться, чтобы сделать это.

– Что?! – переспрашиваю я мальчика ростом с фонарный столб.

Мы стоим на главной площади Львова рядом со входом в бар с самой дешевой выпивкой. Он держит в руках гитару, постоянно маневрируя грифом между шныряющими в бар за новой дозой алкоголя подростками.

– Понимаешь, – продолжает он кричать мне в ухо. – Мы должны все делать красиво! Настолько красиво, чтобы изменить мир!

Уже неделю я зависала во Львове и незнакомцах, пытаясь найти вдохновение, связь с космосом и смысл жизни, который совсем куда-то запропастился, хотя вроде только недавно еще был здесь. За это время я успела начать молиться, употребить прилично наркотиков, подцепить под экстази какого-то высокого и накачанного красавчика и даже проснуться в его постели.

Тем временем Макс завершил первый заезд «Дома на дереве» и возвращался во Львов, чтобы перекантоваться перед следующим заездом. Я, конечно же, успела пальнуть, что он таки замутил с той девочкой, и, более того, узнала, что на второй заезд она тоже едет с нами. Мыльной оперы не удалось избежать. Мы выходили из дома с новой подругой, когда он позвонил и попросил вписать его с Настей в квартиру, где вписываюсь я. От такой наглости я ошалела:

– Ты уезжал, трахая мне мозги тем, что я ночевала у другого парня, а теперь сам меня просишь, чтобы я вписала тебя с другой девушкой ко мне в комнату, чтобы слушать, как вы жаритесь? Ты что, прикалываешься?!

Он, конечно же, начал твердить, что он свободный мужчина и ни хрена мне не должен.

Так мы впервые повздорили. Не то чтобы я умирала от неразделенной любви к Липатову, и все же я любила его как человека, и сама эта просьба казалась мне неуважительной. Вечером мы снова созвонились и долго разговаривали по телефону, пытаясь понять друг друга, и в конце концов так оно и вышло. Он извинился за то, что не подумал о моих чувствах, а я приняла ситуацию и постепенно отправила его в своей голове в окончательную френд-зону. Макс так и остался единственным парнем в моей жизни, с которым после всяких «муток» я стала близко дружить. Девчонка его в итоге сама куда-то пропала и не приехала во Львов, а мы еще с парой парней поселились в самом центре – в квартире у пацана, на полке у которого была книга Ромы Свечникова, что само по себе означало, что он свой.

Шел последний день подготовки. Рано утром мы должны были выезжать в Ивано-Франковск, ближайший город к месту, где в Карпатах прятался наш Дом. Была поздняя ночь, когда парни приперлись домой с картонной коробкой в диком угаре. Наш пьяный врач из Одессы, Юра, пузатый мужчина, похожий повадками на Карлсона, «в самом расцвете сил», изрядно перебрав дешевого коньяка, купил себе в качестве львовского сувенира огромный крест и… двенадцать цыплят.