Можно - [7]
– Все, что вы сказали, уже купили. Если только еще что-нибудь, – отчитался водитель.
– Нет, пока хватит.
В машине он придвинулся ко мне:
– Мы едем в дом, который я строил по собственному проекту. Там еще не все доделано как планировалось, но, в общем, я доволен. Ты все сама увидишь.
Бетонная граница забора между тяжелым ночным небом и пустым ноябрьским лесом огласилась лаем и мужским голосом из сторожевой будки:
– Тихо, тихо, Малыш! Это хозяин!
Человек в телогрейке открыл ворота в большой освещенный двор перед четырехэтажным домом, в котором стали загораться окна. «Малыш» оказался огромной черной псиной, произносившей «вау» радостным басом. Распахнув шубу, Анатолий Михайлович по-хозяйски пошел к входу. За ним водитель нес пакеты и портфель.
Нас встретила полная темноволосая женщина в розовом халате, с юркими глазками и счастливым лицом и сутулый мужчина, тоже улыбавшийся. Женщина развела махровыми руками и запричитала:
– Ой, наконец-то! Ай, как хорошо! Отец ты наш! Приехали! Вот радость то!
– Здравствуй, здравствуй, Аннушка! – Приобнял ее Анатолий Михайлович. – Это Татьяна. Моя гостья. Познакомьтесь.
– Танечка! Ой, как хорошо! – Перекинулась на меня Аннушка, – проходите, скорей! Стол уже накрыт, и бассейн готов и сауна! Ждем вас, родные наши! – Она кинулась в ноги Анатолию Михайловичу, помогая ему разуться. Он поочередно подставлял ей туфли. Потом скинул ей на руки шубу. С мужчиной поздоровался за руку:
– Здорово, Вить!
– Здравствуйте, Анатолий Михайлович! – Поклонился тот. – Все готово. Как всегда. Я вам сегодня нужен?
– Нет, нет, ты свободен. Ступай.
– Я буду у себя.
– Да, да, хорошо.
В сопровождении кудахтающей Аннушки мы прошли в помещение с зимним садом, фонтаном, витой лестницей наверх, большим стеклянным столом и светлыми диванами. Предназначение этого помещения было не понятно. Если зимний сад, то зачем стол? Если диваны, то зачем фонтаны? Если зеркала и лестница, то зачем тазик с водой? Анатолий Михайлович вдавил себя в самый большой диван. Аннушка рухнула к его ногам, подтащив тазик с водой, и принялась обмывать и массировать ему ступни, не переставая кудахтать. Ее полная фигура, казалось, не должна была выдержать такую позу. Махровый розовый зад надулся гигантским бутоном на фоне фонтана. Я присела на соседний диван.
– Танечка, вам обмыть ножки? – Спросила снизу женщина.
– Ой, нет, спасибо…
– Иди сюда, посиди со мной, – позвал Анатолий Михайлович. – Не стесняйся. У нас это ритуал. Много лет уже. Аннушка у меня золото. Сейчас закончим и пойдем ужинать. – Он похлопал ее по рыхлой щеке.
Она, расплывшись в улыбке, поцеловала ему голень.
В столовой массивный стол держал гору еды на толстых лакированных ногах. Его окружали три деревянных стены с окном и внутренней дверью и одна стеклянная, выходящая к бассейну. Хозяин расположил на отполированной лавке живот и взялся за запотевший графин.
– Эх, водочка! Волшебница! Холодненькая! Давай выпьем!
– Да я водку не очень…
– Вот это напрасно! Водка – великая вещь! Ты меня слушай! Про водку сейчас расскажу! После института меня заперли, то есть я сам захотел, я поехал в Сибирь, в Кемерово. Работал там помощником мастера сначала, потом мастером, это отдельный рассказ. Представь, я – зеленый инженер, ничего особенного, но тут я как-то навострился и сделал проект такой интересный, который мы там воплотили в макетные опытные образцы. Главный инженер завода говорит – что вы мне рассказываете, вы езжайте в шахту и защитите этот проект. Мы поехали в Анжеро-Судженск, это километров 160 от Кемерово, на двукрылом самолете Ан-2, пропускаю, как я был в шахте, потом расскажу, это был пи*дец полный! В общем, мы закончили командировку, до отлета остается два часа, мы заходим с Гошей, товарищем моим, в ресторан, а Гоша – настоящий сибиряк, может много выпить, я много не могу, но тоже пил. Короче, мы вмазали там две бутылки водки и еще графин пива. Сели в самолет, погода говно, заходит мамаша с дочками, одной лет четырнадцать, другой семь-восемь, и собачка с бантиком. Летим. Там еще пассажиры были, но эти были прям напротив. Погода совсем испортилась. Качка такая началась…, – Анатолий Михайлович вложил в рот вареную картофелину, посыпанную укропчиком, соленый помидор и кусок сала. – Ммм-ммм-ммм, – промычал он с набитым ртом и махнул рукой, мол, сейчас дорасскажу.
– Короче, блевали все, включая собачку, кроме вас с Гошей. Бантика видно не было, – докончила я рассказ.
– Абсолютно! – Подтвердил он, – там ничего видно не было! А мы прилетели в отличном настроении. Вот что такое водка!
– А может, вот что такое хороший проект?
– Ну, проект само собой.
– Вы были в эйфории, – настаивала я на безалкогольной версии.
– Мы не были в эйфории, мы из шахты еле вылезли. Это водочка, волшебница! Ну, твое здоровье! – Он опрокинул рюмку, – Пью, и нос чешется, все равно, что спать и зевать…
За стеклянной стеной мелькнула розовая Аннушка, сунула в дверь улыбку:
– Я Танечкину сумку в голубую спальню снесла, постелила тама.
– В голубую? – Переспросил хозяин.
– Плохо? – Испугалась она. – А я ж подумала, рядышком, удобно…
– Ладно, ладно, хорошо, иди, Аннушка.
«Бампер огромного черного внедорожника запрыгал у моего бока. Левого. Визг тормозов пронзил насквозь и пришил к асфальту. Прожитая жизнь сплющилась до доходчивости комикса, где последней картинкой – смазанные лица прохожих, слетевшая на дорогу сумка, белые пузыри из головы водителя с текстом: „куда ж ты еб…!!!“ и почему-то дворняга с задранной задней ногой. Визг тормозов остановил ее в намерении почесать бок. Тоже левый…».
«От него остался запах роскоши и сквозная дыра в душе. И еще убийственный контраст между его внешним обликом и тем, что выражал его взгляд. Высокий, голубоглазый, коротко-стриженый, воплощение успеха во всем, на первую встречу он приехал во внедорожнике, на вторую в кабриолете. Холеный вид, безупречность в одежде, в юморе, в сексе и… мертвые глаза. В них та же выжженная пустыня, что и на фото, которое он прислал перед встречей. Солнце и пески до горизонта. Он на мотоцикле, улыбается в камеру одним лицом. Глаза, словно не его и не отсюда, заперты в тесной пустоте…».
«Начальница была бывшая, а чай настоящий – с мятой, малиной и смородиновым листом. Марина обожала «гонять чаи». Об этом знали все, и несли ей коробки и банки с чаем, которых за трудовую жизнь накопилось на целый шкаф…».
«Из-за угла немого дома траурной тумбой «выхромала» старушка в черном. Заваливаться вправо при каждом шаге мешала ей палка с резиновым копытом. Ширх-ширх-ТУК! Ширх-ширх-ТУК! – Двигалась старушка в ритме хромого вальса. Я обрадовалась. Старушка не может уйти далеко от места проживания, поэтому точно местная, и, стало быть, знает каждый тупик!..».
«Две лысых тефтельки в оспинках риса сиротливо жались друг к другу. Это были, наверное, два брата. Туманным осенним утром они выдвинулись по грибы, но младший, слегка приплюснутый, шумно загребал ногой, и их услышал повар, бродящий неподалеку в поисках отдохновения. Или нет, это пара влюбленных, у которых таки получилось умереть в один день. В погожий октябрьский денек, когда бордовым от желаний листьям хочется унестись подальше, а двум влюбленным тефтелькам слиться в одну большую тефтелину и замереть от счастья…».
«В назначенное время я крутила головой в кафе на Автозаводской в поисках коня в пальто с именем Коля. Из середины зала мне улыбался и махал очень красивый мужчина с решительными скулами и глубоким взглядом. Он ничем не напоминал парнокопытное в верхней одежде, скорей иностранного киноартиста формата „брутальный любовник“. Я всмотрелась внимательней. Одет не по сезону – светлый летний пиджачок, а на улице „не май“. На лице „маска“ из правильных черт и общительности, за которой амбициозность и обозленность. Энергетика тигра в пижаме…».
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
«Третьего января ужинать дома не хотелось. Фантомы останков новогоднего стола, возглавляемые стекшим оливье, загнали меня в ресторан.Возьму что-нибудь легкое и свежее, – думала я, рыгая осетриной. Она потеряла свежесть первой, лежа всю ночь ближе к президенту и демонстрируя ему возросшее благополучие россиян…».
«Его носатый профиль так выдавался из окна палатки «Пиво-воды», что казалось, порывом ветра «пиво-воды» развернет «к лесу задом». Наглый взгляд, нос, ресницы, нос, черные кудри, нос и бесившее «ц-ц-ц-ц» в мой адрес всякий раз, когда я проходила мимо. Мимо я проходила два раза в неделю и однажды решила заткнуть этот кавказский источник раздражения, портящий мое московское здоровье…».