Можете звать меня Татьяной - [3]
У Тани хороший руководитель по аспирантуре. Дает ей читать умные книжки по философии. Иные вышли до революции, иные в двадцатых годах. Позже ничего не переводили и ничего разумного не издавали. Отстали на полвека от философской мысли Запада. Таня это чувствует и все более уклоняется в физику. Свекровь одобряет, мужу всё равно. Таня успевает написать фактически физ-мат диссертацию, а защищает ее как философскую уже родивши сына Андрея. Таню оставляют преподавать математику на физфаке. Физфак был шибко бериевский, и следы остались. Людям не дают опубликовать полученные результаты. Иногда дело кончается суицидом. Но Таня всего этого не замечает. Дома Нюра ворчит: на нее навязали Андрейку. А Таня – Таня влюбилась первый раз в жизни. Идет по Садовому кольцу, наступает на решетки, из которых растут живучие тополя. Поет довольно громко: «Мама, мама, это я дежурю, я дежурный по апрелю».
Рожденье сына сняло печать, коей Таню с юности запечатала жизнь. Безразличная к дерзкому мужу, она тянется мов тополя из чугунной решетки к другому человеку. У того есть имя – Евгений. Стоит ли он нонешних Таниных волнений, завтрашних жертв? не стоит. Числится на физфаке в лаборатории, еле держится. Вот-вот вылетит. Отца нет, мать работает дворником в Столовом переулке у Никитских ворот. Живет с сыном в коммуналке – у них одна небольшая комната. Терроризирует соседей «из бывших», пользуясь своим высоким дворницким положением. Хорош вариант для Тани-то.
В лаборатории пусто. Довольно неказистые демонстрационные приборы, находящиеся в ведении его, Евгения Любкина. Сидят вдвоем, некстати влюбленные друг в друга. По апрелю отдежурили, май на исходе. Отстоял светлый май, приглашая без устали плясать вкруг майского дерева. Неловкая Таня уж носит второго ребенка, с начала апреля носит. Хорошо, что от мужа – с этим обалдуем Евгением еще не спозналась. Дома ждет глазастый Андрейка. Тане нужды нет. Ей до лампочки, по барабану. Хоть кол на голове теши. Что творится на свете? ерунда какая-то, Байда, несуразица. Евгению уже под тридцать. Он старше Тани, но не умнее. «Пойдем, - говорит, - я докажу, что люблю тебя». Тащит Таню к бассейну с бездействующими фонтанчиками. Прыгает в мелкую воду – намочил только брюки по колено. Фартовые суконные клеши – служил четыре года во флоте, не поступивши с первого разу в университет. Ну и зачем, спрашивается, прыгал? бедная девчонка и так по уши. Идут, оставляя мокрый след на асфальте: с брюк течет. Пришли на Воробьевку, смотрят на Москву с птичьего полета. Тоже мне нашлись Герцен и Огарев. Целуются. Спускаются пониже, и тут на холодной траве Таня тоже доказывает, что любит Евгения – дворового пса от Никитских ворот. Бедой трясешь, Таня.
Родила второго сына, назвали Павлом. Вышла на работу чик-в-чик после декретного отпуска, усердная и миловидная. Проталины прибавили домработнице Нюре жалованья, та всё равно ворчала. Завкафедрой возмущался вслух: «Нет, вы только подумайте! тихо пришла, уже с ребенком. Думали – отстрелялась. А она опять родила и является как ни в чем не бывало». И весна опять за свое – сияет и сияет. Евгений из лаборатории уволился, но устроился на биофаке. Приходит с университетским пропуском, списал новое Танино расписанье. Ждет ее возле аудитории. Вот и она, тоненькая мать двоих сыновей Татьяна Ильинична Виноградова, ассистентка кафедры математической физики. И невысокий плечистый Евгений Любкин ей с ходу: «Пойдем на Воробьевку». – «Женя, я не могу. Распрощаемся, забудем». – «Ах, так? ну, я настучу твоему Вячеславу, что второй сын от меня». (Знает расписанье лекций Вячеслава, списал. Знает дом на Покровском бульваре, подъезд. Провожал однажды Таню, она ему и окна показала. Найдет, коли захочет. А он, собака, захочет.) «Женя, это будет неправда. Мы с тобой… ты со мной в конце мая, а сын с начала апреля». – «Вот и сейчас начало апреля. Идем». Идут. Солнце светит им в спину, с юго-запада. Тени их держатся за руки. Но чем-то Таня Евгению там на Воробьевке не потрафила. И он всё равно заявился к Вячеславу с обещанной ложью, да еще со вчерашней воробьевской новостью. Началась гроза. Гремело и сверкало, хлестало по стеклам. Гневался Тот, кто с корнем вырывает деревья. Таня сидела в соседней комнате с Павликом, засыпавшим у ней на руках, и дрожала мелкой дрожью – зуб на зуб не попадал. Между двумя грозовыми раскатами слышала обрывки разговора. Вячеслава не так просто было взять на пушку. «Ну и чего, собственно, вы хотите? забрать одного ребенка? или обоих? с матерью или без?» - «Я ничего не хочу. Хочу, чтоб вы знали правду». Ба-бах! Ударило совсем рядом. Не называй правдой смесь правды с ложью. «Ну, тогда мы закончим беседу, с вашего позволенья». И выпроводил. И ничего не сказал жене Тане. Родителей Вячеслава в момент страшных разоблачений дома не случилось. Поехали отпереть и просушить дачу. Похоже, Вячеслав им так ничего и не сказал. Таня ждала – тряслась три дня. На четвертый муж объявил ей: они вступают в кооператив.
Квартира была трехкомнатная, в уже готовом доме на проспекте Вернадского. Пока под окнами пусто, но березки-рябинки уж посажены. Ждите-пождите: вырастут, станут стучать ветками в окна. Деньги дали старшие Проталины, уставшие от внуков. Вячеслав нанял приходящую няньку на те дни, когда у Тани занятия. Сам стал частенько пропадать из дому. Впрочем, это бывало и раньше. Но тогда он стеснялся властных родителей, теперь почувствовал себя свободней. О визите Евгения Любкина вроде как забыли. И вдруг в первые дни декабря разразилась гроза. Настоящая. Темным ранним вечером сверкнуло и отъехало к горизонту с глухим ворчаньем. Раздался звонок в дверь. Таня укладывала детей, открыл Вячеслав. На пороге стоял Евгений. Твердо решил не дать «ей» спокойно жить, как живут порядочные люди. Почему – бог ведает. Такой характер унаследовал от неизвестного отца. Вячеслав пригласил его войти, усадил и спросил: «Что нужно?» - «Повидать сына». – «Павлик спит». Тут Павлик как на грех заплакал, испугавшись второго удара грома, поближе. Евгений Любкин двинулся в детскую. Вячеслав сгреб визитера в охапку и без особого труда выставил на лестницу. Послышались долгие наглые звонки. Соседи выглядывали на площадку. Скандал. Вячеслав терпел полчаса, потом вышел и «начистил морду».
В 2008 году вышла книга Натальи Арбузовой «Город с названьем Ковров-Самолетов». Автор заявил о себе как о создателе своеобычного стиля поэтической прозы, с широким гуманистическим охватом явлений сегодняшней жизни и русской истории. Наталье Арбузовой свойственны гротеск, насыщенность текста аллюзиями и доверие к интеллигентному читателю. Она в равной мере не боится высокого стиля и сленгового, резкого его снижения.
В этой книге представлены пьесы, киносценарий и рассказы Натальи Арбузовой.
Новая книга, явствует из названья, не последняя. Наталья Арбузова оказалась автором упорным и была оценена самыми взыскательными, высокоинтеллигентными читателями. Данная книга содержит повести, рассказы и стихи. Уже зарекомендовав себя как поэт в прозе, она раскрывается перед нами как поэт-новатор, замешивающий присутствующие в преизбытке рифмы в строку точно изюм в тесто, получая таким образом дополнительную степень свободы.
Автор заявил о себе как о создателе своеобычного стиля поэтической прозы, с широким гуманистическим охватом явлений сегодняшней жизни и русской истории. Наталье Арбузовой свойственны гротеск, насыщенность текста аллюзиями и доверие к интеллигентному читателю. Она в равной мере не боится высокого стиля и сленгового, резкого его снижения.
«Лесков писал как есть, я же всегда привру. В семье мне всегда дают сорок процентов веры. Присочиняю более половины. Оттого и речь завожу издалека. Не взыщите», - доверительно сообщает нам автор этой книги. И мы наблюдаем, как перед нами разворачиваются «присочиненные» истории из жизни обычных людей. И уводят - в сказку? В фантасмагорию? Ответ такой: «Притихли березовые перелески, стоят, не шелохнутся. Присмирели черти под лестницей, того гляди перекрестят поганые рыла. В России живем. Святое с дьявольским сплелось - не разъять.».
Герои Натальи Арбузовой врываются в повествование стремительно и неожиданно, и также стремительно, необратимо, непоправимо уходят: адский вихрь потерь и обретений, метаморфозы души – именно отсюда необычайно трепетное отношение писательницы к ритму как стиха, так и прозы.Она замешивает рифмы в текст, будто изюм в тесто, сбивается на стихотворную строку внутри прозаической, не боится рушить «устоявшиеся» литературные каноны, – именно вследствие их «нарушения» и рождается живое слово, необходимое чуткому и тонкому читателю.
очерк о деревенском умельце-самоучке Луке Окинфовиче Ощепкове.
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Книгой «СПЯЩИЙ БОГ 018» автор книг «Проект Россия», «Проект i»,«Проект 018» начинает новую серию - «Секс, Блокчейн и Новый мир». Однажды у меня возник вопрос: а какой во всем этом смысл? Вот я родился, живу, что-то делаю каждый день ... А зачем? Нужно ли мне это? Правильно ли то, что я делаю? Чего же я хочу в конечном итоге? Могу ли я хоть что-нибудь из того, к чему стремлюсь, назвать смыслом своей жизни? Сказать, что вот именно для этого я родился? Жизнь похожа на автомобиль, управляемый со спутника.
Автор приглашает читателя послужить в армии, поработать антеннщиком, таксистом, а в конце починить старую «Ладу». А помогут ему в этом добрые и отзывчивые люди! Добро, душевная теплота, дружба и любовь красной нитью проходят сквозь всю книгу. Хорошее настроение гарантировано!
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.