Можете звать меня Татьяной - [11]
В Татьяниной комнатке как по щучьему веленью появилась узкая кровать с деревянными спинками (такие стояли в советских гостиничных номерах), а также задрипанный письменный стол, при нем кой-какое кресло. И Татьяна писала, писала прозу. Вряд ли плохую - феи такого не допустили бы. Никто об этих Татьяниных занятиях пока не знал, кроме ее друга профессора Хлумова Владимира Михалыча. Он вел в ГАИШе интернет-журнал и литературную студию. Гладил много старшую его Татьяну по головке и рекламировал. Но она свои писанья в интернет не больно-то давала. Слишком много там всякого хламу, не в обиду будь сказано хорошему человеку, редкостному подвижнику Владимиру Михалычу.
Петя с Сережей в детсад не ходили не пришлось. Пошли в школу в шесть лет - на дворе тогда стоял лютый восемьдесят девятый год. На улицах разбой, в магазинах пусто. Сидели за одной партою, получали на двоих один пакет с продуктами. Это благодарность за разрушенье берлинской стены. В их школе преподавали все ихние родители. Преподавали в старших классах, за своими ребятами присматривали урывками. Тогда учительствовали все кому не лень. Математику и физику вели инженеры из развалившихся почтовых ящиков. Историю - бывшие референты бывших райкомовских шишек. Но феи и в этом бедламе сориентировались. После уроков учили мальчиков игре на фортепьяно (школьном, кой-как настроенном, но в присутствии фей звучавшем вполне прилично). Плату брали ровно нарезанными листами исписанных тетрадей. Если на клочке попадалась отметка (любая), такая деньга принималась за целую неделю занятий. Деньги строго пересчитывались, класс запирался изнутри, и начинались занятия. Но прежде всего похлебать в столовой горохового супа. Не жили – выживали. Настал и денежный обвал. А у Татьяны ничего не было, ага!
Петя с Сережей умней Татьяны, Андрея и Павла. Человечество движется к прогрессу, как же иначе. Одним умом и живем. Но финансирования умнице профессору Хлумову не давали шесть лет. А то бы он Татьяне уж что-нибудь да уделил. Умницы феи той порой настрополились доить козу обманщицы-бабы, пока хозяйка с бидоном лезла без очереди за молоком с фермы (ферма еще существовала). Эльфы носили Татьяне трехлитровую банку козьего молока ежедневно. Как носили? по воздуху, по воздуху. Ветерок поддерживал банку под донышко. Летом Петя с Сережей после школьного горохового супа и немецких подачек приходили в себя. Купались в озере. На двух старых жигулях выезжали на дальний песчаный пляж, где не было помоек. Научились плавать все – уж феи научат. Вера с Ириной сами стали похожи на фей, словно в них вселились гены Татьяниной матери. А Петя с Сережей давно эльфы. На головах у них венки из белых кувшинок. У Веры с Ириной на шее такие же ожерелья до пояса. Наше озеро. Когда на обратном пути проезжают позорные помойки, Татьяна велит детям зажмурить глаза и заткнуть носы. Откуда у местных жителей такая любовь ко всякой грязи? Оказывается, славный город Железнодорожный с другого бока соседствует со знаменитыми люберецкими полями орошения. Их уже нет, но остался курган, где захоронен мусор. Производит впечатление. Нехорошее соседство.
Время смягчилось. Андрей с Павлом вернулись в ГАИШ. Сидят ловят сигналы из вселенной. Авось поймают. У Михалыча сидят. Взял Михалыч, сжалившись, к себе и Татьяну. На него, обожаемого, работали теперь все трое: Татьяна, Андрей. Павел. Деньги были невелики – прямо скажем, маленькие. Зато дружба. Сидели в такой комнатушке, что просто стыдоба. Половину пространства занимали гудящие шкафы, назначения коих лично я не поняла. но излученье от них шло, и явно скверное. На третьи сутки шкафы исчезли неведомо куда, а на стене появился огромный экран, всю прелесть которого Михалычев коллектив оценил гораздо поздней. А пока вели умные разговоры и радовались тому, что кричать в шуме устаревшей техники больше не приходится. Петя с Сережей были уже в шестом классе, и невестки Татьянины перешли работать в редакцию детского журнала. Решили, что сыновья их теперь сами разберутся. Напрасно решили. В классе образовалось в какой-то момент двойное лидерство, и вышло большое мордобитие. Поначалу всех участников потасовки исключили из школы. Снова пришлось феям вмешиваться. Синяки и кровоподтеки как по мановению жезла исчезли. На другой же день мальчики смирно сидели за партами, а эльфы заглядывали в окна, под которыми распускались долговязые клены.
Распускаются они и в заколдованном парке ГАИШа. Татьяна разговаривает в фойе актового зала со своим аспирантом, надевшим берет на бронзовую голову Штейнберга. Михалыч получил многолетний грант! Занялся очаровательной проблемой. Чтоб вы поняли, скажу попроще. В компьютерной сети синхронизируются наблюдения одного и того же объекта, сделанные в нужное время различными обсерваториями по всему миру. Они накладываются друг на друга и оттого многократно усиливаются. Никакой тебе Хаббл не даст такого результата. Стало видно ранее недоступное. Всё это еще проецировалось с Михалычева компьютера на большой (чуть не в полстены) экран. Победно комментировалось сидящими на диване. Настали веселые времена. Михалыч летал в командировки то на Канарские острова, то к себе же на Дальний Восток. Брал с собой то Андрея, то Павла.
В 2008 году вышла книга Натальи Арбузовой «Город с названьем Ковров-Самолетов». Автор заявил о себе как о создателе своеобычного стиля поэтической прозы, с широким гуманистическим охватом явлений сегодняшней жизни и русской истории. Наталье Арбузовой свойственны гротеск, насыщенность текста аллюзиями и доверие к интеллигентному читателю. Она в равной мере не боится высокого стиля и сленгового, резкого его снижения.
Новая книга, явствует из названья, не последняя. Наталья Арбузова оказалась автором упорным и была оценена самыми взыскательными, высокоинтеллигентными читателями. Данная книга содержит повести, рассказы и стихи. Уже зарекомендовав себя как поэт в прозе, она раскрывается перед нами как поэт-новатор, замешивающий присутствующие в преизбытке рифмы в строку точно изюм в тесто, получая таким образом дополнительную степень свободы.
В этой книге представлены пьесы, киносценарий и рассказы Натальи Арбузовой.
Автор заявил о себе как о создателе своеобычного стиля поэтической прозы, с широким гуманистическим охватом явлений сегодняшней жизни и русской истории. Наталье Арбузовой свойственны гротеск, насыщенность текста аллюзиями и доверие к интеллигентному читателю. Она в равной мере не боится высокого стиля и сленгового, резкого его снижения.
«Лесков писал как есть, я же всегда привру. В семье мне всегда дают сорок процентов веры. Присочиняю более половины. Оттого и речь завожу издалека. Не взыщите», - доверительно сообщает нам автор этой книги. И мы наблюдаем, как перед нами разворачиваются «присочиненные» истории из жизни обычных людей. И уводят - в сказку? В фантасмагорию? Ответ такой: «Притихли березовые перелески, стоят, не шелохнутся. Присмирели черти под лестницей, того гляди перекрестят поганые рыла. В России живем. Святое с дьявольским сплелось - не разъять.».
Герои Натальи Арбузовой врываются в повествование стремительно и неожиданно, и также стремительно, необратимо, непоправимо уходят: адский вихрь потерь и обретений, метаморфозы души – именно отсюда необычайно трепетное отношение писательницы к ритму как стиха, так и прозы.Она замешивает рифмы в текст, будто изюм в тесто, сбивается на стихотворную строку внутри прозаической, не боится рушить «устоявшиеся» литературные каноны, – именно вследствие их «нарушения» и рождается живое слово, необходимое чуткому и тонкому читателю.
Весной 2017-го Дмитрий Волошин пробежал 230 км в пустыне Сахара в ходе экстремального марафона Marathon Des Sables. Впечатления от подготовки, пустыни и атмосферы соревнования, он перенес на бумагу. Как оказалось, пустыня – прекрасный способ переосмыслить накопленный жизненный опыт. В этой книге вы узнаете, как пробежать 230 км в пустыне Сахара, чем можно рассмешить бедуинов, какой вкус у последнего глотка воды, могут ли носки стоять, почему нельзя есть жуков и какими стежками лучше зашивать мозоль.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.