Можай - [7]

По словам не перестающего дозаправляться коньяком Хорригора, он успел побывать уже в тридцати семи мирах, попутно надиктовывая мемуары. («И что за мемуары могут быть у того, кто всю жизнь просидел в своем захолустье? — подумал Макнери. — Или старикан не прочь пофантазировать? Или он не только сиднем сидел в родовом гнезде, а успел побродить по свету?») Теперь Хорригор собирался на Нибею — вторую населенную планету системы Беланды, а по пути намеревался заскочить к племяннице, Эннабел Дикинсон, и посмотреть, как далеко она продвинулась в физико-математическом моделировании космоворотов. Для прибытия на Лабею он вполне мог воспользоваться селебийским межсистемником, но специально поджидал лайнер Макнери, чтобы иметь возможность вновь отведать великолепный коньяк капитана. (Ни на одном из тех кораблей, на которых он уже успел полетать, такого коньяка, по его словам, не нашлось.) Хорригор очень обрадовался, встретив в космопорте «Динтин» Обера и Маркассу. Они прилетели с Клончера и намеревались сделать пересадку на «Пузатик».

Вот так и получилось, что великая выдумщица Жизнь вновь свела тех, кто не так давно уже был вместе. Как подчеркнул Линс Макнери, провозглашая очередной тост, бытие бывает гораздо более непредсказуемым, чем его описывают в книгах, ибо сюжеты книг придумывают писатели, которые сами являются элементами бытия, а бытие придумывает само себя, и поэтому… Тут капитан потерял мысль — точнее, она сама где-то потерялась, — махнул левой рукой, а правой выплеснул в рот содержимое очередной рюмки. Его тост в очередной раз доказывал, что Космос сделал Линса Макнери философом.

Беседа текла и текла вместе с коньяком и белым вином, которое пила Маркасса. Впрочем, она уже не пила — ей вполне хватило двух бокалов, чтобы слегка опьянеть, а к большему пандигийка не стремилась, это было не в ее правилах. Мужчины же, проявляя заслуживающую уважение стойкость, заканчивать с поглощением «Арарата» не спешили. И умудрялись общаться так внятно, что Маркасса разбирала почти все их слова. Разговор, сделав виток, вернулся к теме космоворотов — этих не поддающихся предсказанию грандиозных феноменов, что возникали на окраинах планетных систем, — и Хорригор заявил, что теперешние космовороты мелковаты по сравнению с прежними. И добавил, осушив рюмку:

— Я знаю случаи, когда в таких завихрениях бесследно исчезали целые планеты!

— Что вы говорите, профессор! — иронично усмехнулся Макнери. Во время долгих рейсов он иногда смотрел унивизор и даже читал элки[2], и в голове его хранилось множество самых разнообразных сведений на любые темы. Хорригор опять фантазировал, но в этот раз капитан решил его немного осадить, дабы дредейнец не считал, что все вокруг такие уж простофили. — И когда же и где же такое происходило?

— В разных местах, — уклончиво ответил Хорригор и потянулся к блюду с остатками симбошек. — Это было давно, Линс, очень давно, и нынешние ученые об этом понятия не имеют.

— Ну да, ну да, — покивал Макнери. — А вы, значит, имеете.

— Представьте себе! — вскинулся иргарий. — Я имею понятие о таком, что… что… силы первичные! — он махнул рукой и вновь выпил.

Макнери только скептически хмыкнул и подлил себе коньяка. А Хорригор вернулся к той же теме:

— Не берусь утверждать, что это правда, но я еще в детстве слышал легенду о планете, которая угодила в космоворот, но сумела уцелеть. Ее выбросило на другом конце Галактики, вдали от звезд, и там она подхватила какую-то болезнь. А на Дредине мои родственники рассказали мне о пандемии, когда-то выкосившей почти все обитаемые планеты… Ну, насколько это им известно… — Он повернулся к Оберу: — Помнишь, Спиноза говорил о «Татауинском свитке»?

Пандигий сдвинул брови, стараясь сообразить, о чем идет речь, и признался:

— Нет, что-то не припоминаю.

— А я помню, Уир! — размашисто качнул головой Хорригор. — В свитке было написано, что после победы силы Бан над силой Ырх пришла иная сила и растворила Бан. Я тогда подумал, что имеются в виду некие агрессоры, но теперь думаю иначе. Иная сила — это пандемия! Родичи сказали, что ее называли Ролу Гон, то есть Северный Ветер. Он прогулялся по Галактике, и она почти опустела.

— А почему же он не коснулся Дредины? — спросил Обер.

— Не знаю… Может, и коснулся, но род Тронколен как-то выжил. Тут я ничего утверждать не берусь, нет у меня никаких фактов. И какой природы эта пандемия, тоже не знаю. Да и никто не знает.

— Веерный Север… — пробормотал Макнери, озабоченно присматриваясь к очередной опустевшей бутылке. — Если верить каждой легенде, то…

Он многозначительно пошевелил пальцами, с усилием воздвигся из кресла и, чуть покачиваясь, направился к шкафу за добавкой. Воспользовавшись этим, Маркасса подалась к Оберу и шепнула:

— Может, пора закругляться? Все-таки капитан на работе…

Пока пандигий уяснял смысл сказанного и подбирал слова для ответа, Макнери вернулся и откупорил новую бутылку.

— Я тоже знаю немало легенд, — сказал он, стараясь не пролить коньяк мимо рюмок. — Так вот, насчет космоворотов… Летела тут однажды целая компания ученых… на какую-то конферен… астероид мне в дюзу! — последние слова вырвались у капитана, когда он все-таки промахнулся, оросив коньяком недоеденный розовый брикетик щилвицы. Что было ему несвойственно. — Летели, значит, летели, выпивали, само собой… И вот после пятой или шестой, уже не помню, один и заявляет, бородатый такой, важный, что космовороты — это как бы пылесосы… Втягивают все, что попадется, отсюда и выбрасывают в другую Вселенную. Причем не просто втягивают, а выворачивают наизнанку. Другая Вселенная — это как бы противовес нашей, что-то в этом роде… Он там столько разных терминов понаворачивал, что и не упомнить. Они же всегда стремятся позаковыристее, чтобы сразу видно было: уче-оный!