Ее взгляд остановился на пустой коробке из-под пиццы, стоявшей на столе. Чад вытер салфеткой губы и бросил ее в коробку.
—Пока ждал Люка, я успел проголодаться. Ты не против? Тебе все равно уже поздно обедать.
Дженни даже не стала утруждать себя возражением против такой странной логики. Она поняла главное: общение с ним потребует больших усилий. Этот случай красноречиво говорит о его характере. Может быть, поэтому Люк предположил, что она напрасно потратит время, разоблачая его ложь.
—Я хочу поговорить, — бросила Дженни.
—Конечно. — Он хотел встать, но она остановила его.
—Сиди!
—В чем дело? — спросил он. — Кажется, ты расстроена?
—Скажи мне, почему ты уехал в Европу? Скажи мне, почему ты оставил меня здесь?
—Люк пожаловался тебе насчет денег, да? Я так и знал.
В его голосе слышалась злоба.
—Насчет каких денег? Люк ничего не говорил о деньгах. О чем ты?
—Ясно, что говорил, — осклабился Чад. — Я раскусил его. Я знаю брата. Это его стиль. Использовать против меня все, что можно. Он все эти годы завидовал мне, тому, что я уехал повидать мир. Я заслужил эти деньги, — продолжал он. — Это мое наследство, и я был вправе с ним делать, что хотел. Папа взял заем под курорт, чтобы я мог совершить это путешествие, шанс всей жизни. Я заслужил эти деньги. Я заслужил эти впечатления. И не собираюсь чувствовать себя виноватым из-за того, что брат завидует мне.
Дженни получила не ту информацию, какую ждала. Но чем больше Чад говорил, тем больше раскрывался. Не в отношении к ней, а в отношении к Люку.
—Так ты не работал, когда бродил по Европе? — спросила она.
Дженни понятия не имела, откуда у нее взялось впечатление, будто Чад подрабатывал во время путешествия. Но ведь здоровый молодой мужчина должен содержать себя.
—Конечно, нет. — Он явно удивился. — Какая радость была бы от такой поездки?
В течение пяти лет он переезжал из страны в страну на деньги, которые дал отец? Деньги, которые были взяты в долг под залог курорта?
А Люк оставался здесь, чтобы работать, выплачивать долг, ухаживать за отцом, когда тот заболел, хоронить. Неудивительно, что он испытывал к брату горькую неприязнь. Теперь она понимала, что Люк прав, предполагая, что отец слишком многое прощал младшему сыну.
И еще она поняла: Чаду нет дела до того, как его поступки отражаются на окружающих. Его единственная забота — собственные желания. Пустая коробка из-под пиццы и странное объяснение, почему он должен съесть последний кусок, — простейшее доказательство правильности такого понимания.
—Чад, честное слово, я ничего не знала о том, откуда ты взял деньги на путешествие. Я хотела узнать только то, что касается тебя и меня. Хотела понять, почему ты уехал, если мы были так близки, как ты говорил.
Злое выражение, еще минуту назад отпечатанное на его лице, исчезло. Глаза потеплели.
—Ты не писал, не звонил, не приезжал. — Она старалась, чтобы в голос не закрались обвиняющие нотки. Дженни прислонилась спиной к дверному косяку. — Мы заключили какой-то договор? Предполагалось, что я буду тебя ждать? Или что? — Она пожала плечами. — Какой у тебя был план?
—Нну, — запинаясь, начал он, — ты собиралась меня ждать. Во всяком случае, ты обещала. — Последние слова прозвучали явным упреком.
—Но ты уехал на годы, — напомнила она. — Ты надеялся, что я буду ждать, а сам не потрудился хоть как-нибудь давать о себе знать?
Она наблюдала, как бегали его глаза, когда он старался придумать что-нибудь в ответ.
— Чад, мы расстались в хороших отношениях? — задала она новый вопрос. — Ты говорил, что Люк украл меня у тебя. — Она с отвращением произнесла эти слова. — Я поняла так, что ты уехал, потому что тебя обидели мои отношения с Люком. Что видеть нас вместе для тебя стало весьма болезненно. Но ты описывал свое путешествие как «шанс всей жизни», который ты заслужил. Путешествие не было капризом. Не было побегом. — Ее тон с каждым предложением становился все более обвиняющим. — Оно заранее планировалось. Твоему отцу требовалось время для того, чтобы взять заем под курорт. А Люка и меня еще не связывали никакие личные отношения. Во всяком случае, пока ты не уехал.
«Я заслужил эти деньги, я заслужил эти впечатления». Слова Чада звучали у нее в голове.
Эти заявления многое добавляли к тому, что Дженни разглядела в характере Чада за последние дни. Он считал, что имеет право на все лучшее, предлагаемое жизнью. Вроде фантастического путешествия по Европе, оплаченного трудом несчастного отца. Чад принадлежал к тому типу людей, которые способны в многолюдном обществе резко изменить тему разговора, потому что и на минуту не допускают мысли, что найдется человек, который не умирает от желания послушать его. Он принадлежал к тому типу людей, который съедает последний кусок пиццы…
—Я поняла, Чад: ты мне не нравишься. — Она скрестила руки на груди, удивляясь, что не испытывает ни тревоги, ни страха.
Чад засмеялся. Этот недоверчивый смешок только раздул пламя ее злости.
—Ты сама не понимаешь, что говоришь, — сказал он.
—Ошибаешься, я точно знаю, что говорю. Ты вызывал во мне сильные чувства. С того момента, как проснулась в больнице, я боялась тебя. Не знаю, почему. И вероятно, так никогда и не узнаю. Но ты выводил меня из равновесия. Заставлял испытывать тревогу и неловкость.
