Мозаика. Стихотворения и поэмы - [5]

Бой окончен. Да будет бой!

Мастера (Поэма)

Поэма из семи глав с эпилогом и посвящениями

Первое посвящение

Колокола, гудошники…

Звон. Звон…

Вам,

Художники,

Всех времен!

Вам, —

Микеланджело,

Барма, Дант!

Вас молниею заживо

Испепелял талант.

Ваш молот, не колонны

И статуи тесал —

Сбивал со лбов короны

И троны сотрясал

Художник первородный —

Всегда трибун.

В нем дух переворота

И вечно — бунт.

Вас в стены муровали.

Сжигали на кострах.

Монахи муравьями

Плясала на костях.

Искусство воскресало

Из казней и из пыток

И било, как кресало,

О камни Маобитов.

Кровавые мозоли.

Зола и пот.

И Музу, точно Зою,

Вели на эшафот.

Но нет противоядия

Ее святым словам —

Воители,

   ваятели.

Слава вам!

Второе посвящение

Москва бурлит, как варево,

Под колокольный звон…

Вам,

Варвары

Всех времен!

Цари, султаны,

В тиарах яйцевидных,

В пожарищах-сутанах

И с жерлами цилиндров!

Империи и кассы

Страхуя от огня,

Вы видели в Пегасе

Троянского коня.

Ваш враг — резец и кельма.

И выжженные очи,

Как

клейма,

Горели среди ночи.

Вас мое слово судит.

Да будет — срам.

Да

будет

Проклятье вам!

I

Жил-был царь.

У царя был двор.

На дворе был кол.

На колу не мочало —

   Человека мотало!

Хром царь, хвор царь,

А у самых хором ходит вор и бунтарь.

Не туга мошна —

Да рука мощна!

Он деревни мутит.

Он царевне свистит.

И ударил жезлом

   и велел государь —

Чтоб на площади главной

Из цветных терракот

Храм стоял семиглавый —

Семиглавый дракон.

Чтоб народ страшил.

Чтоб царя сторожил.

II

Их было смелых — семеро.

Их было — сильных — семеро.

Наверно, с моря синего

Или откуда с Севера.

Где Ладога, луга,

Где радуга-дуга.

Они дожили кладку

Вдоль белых берегов,

Чтоб взвились, точно радуга,

Семь разных городов.

Как флаги корабельные,

Как песни коробейные.

Один — червонный, башенный,

Разгульный, бесшабашный.

Другой — чтобы, как девица,

Был белогруд, высок.

А третий — точно деревце,

Зеленый городок.

Веселые, кирпичные,

Цветите по холмам.

Их привели опричники,

Чтобы построить храм.

III

Кудри — стружки.

Руки — на рубанки.

Яростные, русские,

Красные рубахи.

Ухали «Дубинушку» —

Площади дрожали.

Ухари-детинушки,

Силушку сдержали бы.

Очи — ой, отчаянны!

При подобной силе —

Как бы вы нечаянно

Царство не спалили!

Бросьте, дети бисовы,

Кельмы и резцы.

Не мечите бисером

Изразцы…

IV

Не ярости юродивой

Вы возводили храм,

А богу плодородия,

Его земным дарам.

Здесь купола-кокосы,

И тыквы-купола.

И бирюза кокошников

Окошки оплела.

Сквозь кожуру мишурную

Глядело с завитков —

Что чудилось Мичурину

Шестнадцатых веков.

Диковины кочанные.

Их буйные листы.

Кочевников колчаны

И кочетов хвосты.

И башенки буравами

Взвивались по бокам,

И купола булавами

Грозили облакам!

И москвичи молились

Столь дерзкому труду —

Арбузу и маису

В чудовищном саду.

V

Взглянув на главы шлемы,

Боярин рёк —

«У, шельмы,

В бараний рог!

Сплошные перламутры,

Сойдешь с ума.

Уж больно баломутны

Их сурик и сурьма…»

Купец галантный,

Куль голландский,

Шипел — «Ишь, надругательство,

Хула и украшательство…»

Ярыжка — кочерыжка

Бубнил без передышки:

«Нашел уж царь работничков

Смутьянов и разбойничков!

У них не кисти,

А кистени,

Семь городов, антихристы,

Задумали они.

Им наша жизнь — кабальная

Им Русь — не мать!»

  …«А младший у кабатчика

   Все похвалялся, тать,

   Как в ночь перед заутреней,

   Охальник и бахвал.

   Царевне целомудренной

   Он груди целовал…»

И дьяки присные,

Как крысы по углам,

В ладони прыснули —

«Не храм, а срам!..»

  …А храм пылал в полнеба,

   Как лозунг к мятежам,

   Как пламя

      гнева,

   Крамольный храм!

   От страха дьякон пятился.

   В сундук купчина прятался.

   А немец, как козел,

   Скакал, задрав камзол.

   Уж как ты зол,

      храм антихристовый!..

   А мужик стоял, да подсвистывал.

   Все посвистывал, да поглядывал,

   Да топор рукой

      все поглаживал….

VI

Холод, хохот, конский топот да собачий звонкий лай.

Мы как дьяволы работали, а сегодня — пей,

гуляй!

Гуляй!

Девкам юбки заголяй!

Эх, на синих, на глазурных, да на огненных

санях.

Купола горят глазуньями на распахнутых снегах.

Ах! —

Только губы на губах!

Мимо ярмарок, где ярки яйца, кружки, караси.

По соборной, по собольей, по оборванной Руси —

Эх, еси —

Только ноги уноси!

Завтра новый день рабочий ослепителен и нов.

Ой, вы плотнички, пилите тес для новых городов.

Го-ро-дов?

Может, лучше — для гробов?!

VII

Тюремные стены.

И нем рассвет.

А где поэма?

Поэмы — нет.

Была в семь глав она —

Как храм в семь глав.

А нынче — безгласна.

Как лик без глаз.

Она у плахи

Стоит в ночи

… … … … … … … … … … … … … …

И руки о рубахи

Отерли палачи.

Эпилог

Вам сваи не бить, не гулять по лугам.

Не быть, не быть, не быть городам!

Узорчатым башням в тумане не плыть.

Ни пашням, ни солнцу, ни соснам — не быть!

Ни белым, ни синим — не быть, не бывать.

И выйдет насильник губить-убивать.

И женщины будут в оврагах рожать.

И кони без всадников мчаться и ржать.

Сквозь белый фундамент трава прорастет.

И мрак, словно мамонт, на землю сойдет.

Растерзанным бабам на площади выть.

Ни белым, ни красным, ни прочим — не быть.

Ни в снах, ни воочию, нигде, никогда…

Врете,

   сволочи!

Будут города!

Сверкнут меж холмов

Семицветьем всем

Не семь городов,

А семижды семь!

Над ширью вселенской

В лесах золотых

я,

Вознесенский,

Воздвигну их!

Я парень с Калужской,

Я явно — не промах,

В фуфайке колючей,

С хрустящим дипломом.

Я той же артели, что семь молодцов,