Моя жизнь в жизни. Том 2 - [175]
В январе восемьдесят четвертого года Союз писателей устроил мой авторский вечер в Политехническом — для публициста, а не поэта, случай почти уникальный. Вел вечер Андрей Дементьев, оказавший мне эту дружескую услугу после того, как отказался назначенный сверху Сергей Михалков. Пришли и выступали друзья: Салынский, Вознесенский, Жванецкий, Шатров, Свободны, Богат, Сан Саныч Иванов, Александр Журбин, Зоя Богуславская, режиссеры, актеры, музыканты, судьи и прокуроры. Был приглашен и Евтушенко. По каким-то причинам он прийти не смог, но прислал письменное свое выступление, которое зачитал Веня Смехов: «Для очерков Аркадия Ваксберга характерно не только проникновение в факт, но и доведение факта до обобщения, — то есть закон, присущей большой литературе. Лучшие его произведения поднимаются именно до настоящей большой литературы, ибо в них чувствуешь не только дар гражданственности, но и дар образности. Исследование перерастает в философскую концентрацию. Прагматика поставленной проблемы освещена эмоцией общественного неравнодушия. Аркадий Ваксберг напоминает о том, что художественная публицистика может не только информировать, но и потрясать. Помню, как я плакал над потрясшим меня очерком Ваксберга „Погоня“. Благодарю его за талант, неравнодушие, мужество, искренность, человечность».
Для любого литератора выслушать такую оценку — большая честь. Моя благодарность Евгению Евтушенко бесспорна и однозначна. Просто мне жаль, что он поддался обидам. Злобными пасквилями оголтелых охотнорядцев ему бы только гордиться, а холод их антиподов воспринимать не столь драматично. Изменилась эпоха, время поэтов-трибунов, поэтов-глашатаев ушло навсегда. Бывшим идолам переполненных стадионов нелепо грезить о прошлом — эти площадки теперь во власти других кумиров, вернуть былое никому не удастся. Ждать благодарности от кого бы то ни было бесполезно, напоминать о прежней вершинности, искать прежнего поклонения — горький удел. Другие времена — другие нравы…
Евтушенко не может жить без борьбы — с кем угодно против кого угодно. Лишь бы борьба!.. Вне баталий ему скучно, тесно, неуютно. Литература как таковая (служенье муз не терпит суеты!) для него не самодостаточна. Он непременно должен за нее бороться. «Готов вместе с Прохановым бороться за русскую литературу!» — вдруг заявляет он, оставаясь верным своей линии перманентного эпатажа.
Так вот с кем он теперь собирается быть «вместе»! И какое же конкретное содержание вкладывает в слово «борьба»? «Проханов — один из немногих писателей, у кого есть настоящая страсть, — утверждает Евтушенко. — Он обуян какими-то идеями, настроениями, страстями». Какими-то… Какими?! Ведь они известны и самим Прохановым не скрываются. Назови их Евтушенко, и вся непристойность его готовности к такому братанию выпрет наружу в своей истинной наготе.
В молодые годы Евгений Евтушенко был замечательным лириком. «Идут белые снега», «Со мною вот что происходит», «Окно выходит в белые деревья», «Патриаршие пруды», «Всегда найдется женская рука» — эти стихи давно уже классика и останутся ею. Новая лирика куда скорее дошла бы до нынешнего молодого читателя, куда пронзительней прозвучала бы, чем рифмованный плач о первом съезде, чем стихотворная публицистика, которая ушла вместе с эпохой, ее породившей, и уже ни у кого, ни за что не может высечь ни малейшей искры. И тем более — чем пуганые декларации, в которых нет никакой продуманной и четкой жизненной позиции. Ничего — кроме обид и нерастраченного задора. И еще — обрыдлой, марксистско-ленинской «борьбы».
Потребность слиться в экстазе с теми, кто его презирает, — конечно, она от обиды за невостребованность, за разрыв с прежними друзьями. Увидеть себя со стороны и жестко, пусть даже и с перехлестом, подвергнуться самосуду, — это, конечно, доступно не каждому. Неужели Евгений Александрович Евтушенко, который уже подбирается к семидесяти годам, не видит трагичности той ситуации, в которую он вогнал самого себя? И продолжает вгонять — все глубже и глубже…
Поэт в России теперь всего лишь поэт. И нисколько не больше.
Глава 38.
Что мог, то сделал
Поток читательских писем остался в прошлом. Если и не иссяк совсем, то превратился в тоненький ручеек. Людям уже не до писем. Многое видится не так, как виделось раньше. К тому же теперь есть много иных способов и каналов для выражения своих мыслей. Да и газета стала другой. Круг ее читателей сократился в десятки раз. И автор, к которому шел этот поток, пишет ныне совсем о другом. А ведь каков звук, таково и эхо…
Тем важнее каждое новое письмо, тем дороже. Одно, пришедшее недавно из Петербурга, дает возможность подвести итог этой книге.
Автор — Татьяна Родионовна Тихонова, пенсионерка, бывший библиотекарь, моя постоянная читательница с 1963 года: «Все эти тридцать шесть лет, — пишет она, — веду с Вами мысленный разговор. Соглашаюсь или спорю <…> Храню сборники Ваших очерков и статей и еще много вырезок, которые, кажется, ни в какие сборники еще не вошли. <…> Решила заново перечитать, ведь с ними, можно сказать, прошла почти вся моя сознательная жизнь. Их читали мои родители, мой муж, а потом и наши дети. Вместе с Вами мы все возмущались, вместе радовались. Вы стали членом нашей семьи. <…> Перечитала уже половину, многое вспомнила <…>. Вот Вы потратили на свои обличения и разоблачения десятки лет, значит, самую лучшую часть жизни. И Вам не жалко напрасно потраченного времени, сил душевных, синяков и шишек, которые Вам доставались? Не жалко своей поруганной веры в наступление лучших времен, в обязательное торжество справедливости, честности? Тех читателей, которые Вам верили, потому что Вы сами верили в то, что нам внушали. Ну, а что получили? Неужели Вы боролись за то, что сейчас имеем? Вот за этот беспредел <…> Меня не бедность угнетает, не постоянное унижение, даже не беззащитность, когда смотрю каждый день в телевизоре про новые убийства, за которые, я знаю, никто не ответит. Угнетает осознание плачевного финала прожитой жизни. Вас это должно угнетать еще больше, потому что Вы тоже внесли свой вклад <…>, способствовали наступлению того, что мы все получили. Не можете же Вы одобрять бандитизм, который теперь правит нами <…> Так Вам не жаль, что мы оказались у разбитого корыта? Даже если лично Ваше „корыто“ и не разбито <…> За что боролись, на той напоролись, ведь правда же? <…> Вам не жаль напрасно прожитой жизни <…>?».
Аркадий Ваксберг — прозаик, публицист, драматург, юрист. Как адвокат, он участвовал в десятках судебных процессов, и эти личные впечатления долгие годы питали его творчество. В качестве специального корреспондента «Литературной газеты» он исколесил страну — итогом этих командировок были судебные очерки, незабытые до сих пор. Он автор около сорока книг, многие из которых переведены на десятки языков, пьес для театра, сценариев художественных и документальных фильмов, телесериалов. Ему довелось встречаться со множеством замечательных людей, помогать тем, кто попал в беду, быть свидетелем поразительных событий, оставивших яркий след в истории уходящего века. Известный публицист рассказывает в своей мемуарной книге о событиях и встречах, которых было так много на его жизненном пути, вводя читателей в мир, долгие годы скрытый от постороннего взора.
СОДЕРЖАНИЕ3 АРСЕНАЛ СЛЕДОПЫТА17 ПРОСТОЙ ШТЫК33 СМОТРЕТЬ И ВИДЕТЬ49 А НАУКА ХИТРЕЕ59 ПОМОЩЬ ИЗДАЛЕКА67 ФАКТЫ И ФАКТИКИ73 ПЕРВОЕ ДЕЛО79 ЧУДАК-ЧЕЛОВЕК95 МОГУЧИЕ СОЮЗНИКИ111 ДЖЕНТЛЬМЕНЫ УДАЧИ123 МАСКА, Я ТЕБЯ 3НАЮ!143 ЗА ДОБРО — ДОБРО.
Загадка этой хрупкой женщины, до последних дней своей жизни сводившей с ума мужчин, миновавшей рифы Кремля и Лубянки и устоявшей перед всеми ветрами жестокого XX века, так н осталась неразгаданной. Ее называли современной мадам Рекамье, считали разрушительницей моральных устоев, обвинили в гибели Маяковского. Один боготворили ее, другие презирали и ненавидели. К 85-летнему юбилею Ив Сен-Лоран создал для нее специальное платье, а молодой французский романист признался в любви.Об одной из самых магических женщин уходящего века рассказывает эта книга.
В новую книгу известного публициста Аркадия Ваксберга вошли судебные очерки, многие из которых публиковались в «Литературной газете». Писатель затрагивает существенные проблемы современной жизни — юридические, социально-экономические, политические и нравственные.
Что такое «еврейский вопрос» и для чего он был нужен в России? Какова была роль российских евреев в революционном и антиреволюционном движении, в становлении и упрочении советской власти, в карательной политике государства при Ленине, Сталине и его преемниках, в советской и русской культуре?Это лишь малая часть вопросов, поставленных известным писателем, историком, журналистом, юристом Аркадием Ваксбергом в этой книге. Ответы же помогут найти собранные здесь никогда ранее не публиковавшиеся свидетельства участников и очевидцев событий, материалы из семейного архива и воспоминания писателя.
«Поединок столетия» — книга не совсем обычного жанра. Это повесть о прославленном болгарском коммунисте Георгии Димитрове, о его жизни, полной мужественной борьбы, опасностей и приключений, о его беспримерном поединке с фашизмом на судебном процессе в Лейпциге. Но рассказ то и дело прерывается публицистическими раздумьями автора, историческими справками, официальными документами и письмами. Все они — подлинные. Для большей стройности и собранности повествования автор в некоторых случаях объединяет документы и показания участников Лейпцигского процесса: перед судом прошло множество свидетелей, в повести они представлены значительно меньшим числом.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.