Моя жизнь в руинах - [53]

– Слушай, если ты хочешь, чтобы я сейчас ударился в поэзию и начал рассуждать о том, что в небе нет ни одной звезды, которая сравнится красотой с тобой, я готов. Мама писала прекрасные стихи, но и я, если постараюсь, не ударю в грязь лицом. Розы красные, фиалки синие… А теперь пошли в паб, пока он не закрылся, – с улыбкой сказал он и подмигнул.

Паб «Бархатная кость» находился в переулке, где было мало домов. На втором этаже располагались гостиничные номера, а на первом разворачивалось веселье.

В этот раз шумели шесть местных жителей, которые сидели за столиками, пили пиво и смотрели по телевизору соревнование по метанию дротиков.

Когда мы вошли, нас встретили по-королевски.

– Твою же мать! – сразу закричал бармен и захлопал в ладоши. – Вы только посмотрите, кто к нам пришел! Подриг МакКарти. А это, должно быть, его бабенка.

Бабенка?

– Он хотел сказать «девушка», – объяснил Подриг. – А вообще она моя невеста.

Каждый раз, когда Подриг произносил это слово, наступала гробовая тишина.

Я начала подозревать, что люди уже делали ставки, женится он когда-нибудь или нет.

«Мне повезло», – подумала я.

«Нет, ты всего лишь притворяешься», – быстро напомнила я себе.

– Ты шутишь? – сказал бармен, с подозрением глядя на Подрига. – Только не говори мне, что пошел на это ради выгоды. Мы все знаем, сколько у тебя бабла, об этом постоянно в газетах пишут.

– Никаких шуток. Алистер, это Валери. Валери, это Алистер. Обычно он нормальный, но иногда все же ведет себя как придурок.

– Эй, полегче!

Я засмеялась и сказала:

– Рада знакомству.

– Матерь Божья, она еще и американка, – произнес Алистер, глядя на посетителей. – Наш Подриг решил расширить географию своих похождений. Круто.

Он на удивление резво перепрыгнул через барную стойку.

– Давай обнимемся, чертов придурок, – и заключил Подрига в объятия. – И ты тоже, – сказал он и прихватил меня за компанию.

Я засмеялась. Ростом Алистер был невелик и телосложением напоминал гимнаста, но в нем чувствовалась сила – ему не составило бы труда поднять меня.

Он похлопал меня по спине. Парнем он был довольно симпатичным, с бледной кожей, темными волосами и светлыми глазами. Он казался очень озорным. Такие часто влипают в истории.

– Так и когда же вас угораздило? Давайте, садитесь и выкладывайте.

Мы присели возле бара, и – прежде чем мы успели что-либо заказать, – Алистер вручил каждому по пинте «Гиннесса». Поднял кружку и сказал:

– Ваше здоровье.

Мы все подняли кружки. Все без исключения, кто был в пабе.

– Счастья молодой паре, и да здравствует Подриг, который наконец-то решил завязать со своей холостяцкой жизнью.

– Счастья! – сказали все.

Я сделала глоток пива и стала наблюдать за тем, как остальные залпом осушали свои кружки. Я все никак не могла распробовать вкус «Гиннесса», так что мне пить с ними наравне пока не хотелось.

– Итак, лучший парень на деревне, где ты умудрился ее подцепить? – обратился Алистер к Подригу, прислонившись к стойке бара. – Она слишком хороша для таких, как ты.

– Ну разумеется, в пабе, – ответил Подриг, держа в руке кружку с пивом. Господи, у него были такие красивые руки. Я смотрела на них сейчас и вдали от глаз членов его семьи, при темном освещении и в окружении дерева и запаха пива, почувствовала, как с каждой секундой растет мое возбуждение.

Сейчас он выглядел даже более сексуально и загадочно, чем в тот момент, когда я впервые его увидела. Черные волосы стояли торчком на макушке, и я решила, что он, наверное, перед выходом уложил их с помощью геля. Борода была очень аккуратно подстрижена, и на нем была одна из тех многочисленных рубашек от Хенли (сегодня он выбрал зеленую), которая оттеняла его темно-карие глаза и плотно облегала фигуру, подчеркивая широкие плечи и крепкие руки.

Я с обожанием смотрела на его плечи, на его руки; я помнила, сколько в них силы и что они умеют (и это касается не только моего тела, но и его игры на поле). Черт, больше всего мне нравится наблюдать за ним, когда он что-то делает.

Кроме рубашки, Подриг надел темные джинсы, в которых его крепкая круглая задница смотрелась просто фантастически, и ботинки; свое черное шерстяное пальто он запихнул под стул. Я не сомневалась, что это пальто было от какого-нибудь крутого дизайнера, и была поражена тому, как небрежно он относился к дорогим вещам.

Может быть, так было оттого, что он парень. Его квартира, пусть и небольшая, наверняка стоила кучу денег, у него была дорогая машина, он носил дорогую одежду – но при всем при этом он вел себя так, словно деньги его вообще не интересуют. Он совсем не кичился своим богатством, хотя уверена, при желании он мог бы вести роскошную жизнь. Может быть, это свойственно ирландцам – вести себя скромно и не демонстрировать своего достатка. А может быть, это следствие воспитания.

Я мысленно вернулась к нашему сегодняшнему разговору на ферме. Как же нелегко ему пришлось! Мать умерла. Новорожденная сестра прожила всего пять дней. Так много потерь, и так быстро, одна за другой. Мне повезло – я попала в аварию, когда была еще очень маленькой, поэтому смогла приспособиться к своей новой реальности.

Но пережить такие потери, когда тебе шестнадцать… Даже не представляю, как он с этим справился. А потом испортились отношения с отцом… Я прекрасно понимала, что они значат для Подрига, хоть он и старался все держать в себе.