Моя жизнь рядом с Наполеоном - [32]

3-е и 4-ое ноября император провел в Славкове, 5-ое — в Дорогобуже, 6-ое — на высотах Михайловского, где он узнал о заговоре какого-то генерала в Париже. Бонапарт ничего на это не сказал, но сразу же вошел в огороженную бревенчатой изгородью хижину, превращенную в почтовую станцию, 9-го ноября мы были в Смоленске. Наполеон заперся в доме, находящемся на Новой площади, и вышел оттуда только 14-го, чтобы продолжить отступление. Чувствовался огромный недостаток во всем. В пять часов утра 14-го ноября императорская гвардия оставила Смоленск. Прошли пять миль и дошли до Каретной, еще столько же — и Красное. Еще через четыре мили перед нами раскинулся Лиади.

В двух милях правее нашей дороги протекала река Бористена. В Каретной император приютился в убогой хижине, 17-го ноября, когда мы вошли в Лиади, поле битвы было всего в четырех милях от нас. На следующий день мы были уже за пределами собственно России. 19-го ноября мы оказались в деревянном городе Домбровне, 20-го в Орше. Потом была река Днепр. Из Орши поехали в Борисов, 22-го и 23-го Наполеон был в Толчино, недалеко от Березины. 23-го мы перебрались в Студенку, чтобы перейти реку. Нам удалось это 27-го. Император со своими запасными войсками расположился в Брылово. 29-го мы оставили берега Березины, вошли в Камень, 30-го — в Плезеньки, а 3-го декабря — в Молодечно. Здесь и вынес Наполеон свое окончательное решение вернуться в Париж.

На следующий день после переправы через Березину в Плезеньки, 30-го ноября, Бонапарту захотелось пообедать, но оказалось, что солдаты разграбили весь императорский запас провианта, который везли следовавшие за нами три мула. На двух мулах, в привязанных к седлам корзинах, был хлеб, вино, сухари и прочая еда, а на третьем была завернутая в матрац узкая складная кровать, которую мы раскрывали там, где император решал переночевать.

Голодные и измученные от непрерывного отступления солдаты заметили небольшой караван мулов, который всегда сопровождали три жандарма и двое ответственных за питание. Вначале солдаты только бросали жадные взгляды на мулов, но потом, не выдержав голода, побежали за ними и спросили у сопровождающих, откуда эта еда и для кого. Безусловно, они прекрасно были осведомлены обо всем, тем более что могли прочесть имя владельца на ящиках, но голод…

— Это принадлежит императору, не смейте приближаться…

Но никто уже не слушал, множество хищных рук потянулось к ящикам, корзинам…

— Его величество не позволит, чтобы мы умерли с голоду, к тому же, мы хотим выпить за его здоровье…

В одно мгновенье корзины были опустошены, хотя обессиленных отступлением и бедами воинов это отнюдь не могло, насытить и лишь только раздразнило аппетит…

Бонапарт простил солдат, но непременно захотел узнать, из какого они полка.

— Настанет день, кругом будет изобилие, я выстрою шеренги и поговорю с ними строго, очень строго… Я скажу — помните ли вы тот день, когда украли у своего императора хлеб его насущный?..

За два дня до того, как дойти до Сморгони, Его величество, отступавший вместе с побежденными солдатами, решил покинуть их. Эту ночь он провел в жалкой деревне Молодечно. Я был в соседней комнате и так как он очень громко говорил, то я все слышал. Император сердился на маршала Бертье, который хотел ехать с ним.

— Я еду, потому что мое присутствие во Франции крайне необходимо.

— Сир, Вашему величеству хорошо известно, как давно я хочу подать в отставку. Я уже стар, возьмите меня с собой…

— Нет, вы останетесь с Эженом и Мюратом.

И поскольку Бертье просил и настаивал, император еще больше рассердился:

— Вы предатель… трус!.. Я прикажу расстрелять вас перед строем.

Маршал слушал и рыдал.

Это произошло 3-го декабря. Наутро Бертье уж смирился со своей участью…

ПОСЛЕСЛОВИЕ

На этом кончаются, вернее, обрываются воспоминания мамлюка, телохранителя Наполеона, армянина Рустама. Однако жизнь его продолжалась, продолжались и его страдания. Хотя Бонапарт был сослан на Эльбу, по всей стране начинается преследование его соратников и единомышленников, и особенно мамлюков. Рустам, подобно очень многим, вынужден был оставить семью, жить в провинции тайно, под чужим именем. В душе его забрезжил слабый свет надежды, когда Наполеон победоносно возвратился в Париж и вернул себе корону. Рустам немедленно написал ему и выразил готовность по-прежнему преданно служить ему. Но Бонапарт, которому так и не передали последнее, объяснительное письмо Рустама, и который не мог знать, почему тот не поехал с ним на Эльбу, разорвал его записку и бросил в камин.

В самом деле, почему Рустам накануне ссылки Бонапарта на Эльбу покинул императора, к которому, по свидетельству современников, в последние четырнадцать лет правления Наполеона, был ближе всех физически?

Французские историки дают разные, порой противоречивые объяснения этому, забывая, что помимо всего Рустам был армянином и крайне серьезно относился к семье и детям. Он очень хорошо помнил, что все беды их патриархального семейства начались с того дня, как его отец, торговец Унан, покинул их. Рустаму было тогда всего одиннадцать лет, но он не последовал за отцом и как настоящий мужчина остался дома хранителем семейного очага, возле матери и сестер. Как бы ни был Рустам предан Наполеону, он не мог покинуть жену и детей, бросив их на произвол судьбы. Но был ли он хоть счастлив с ними? К сожалению, нет. Сын Аршил, получивший высшее образование и удачно выступавший на журналистском поприще, умер совсем молодым, дочь вышла замуж за француза и совсем отошла от отца. Плюс ко всему в Париже и Марселе начинается жестокая расправа, буквально физическое истребление мамлюков. Французы забыли, что это с их помощью национальная армия страны одержала ряд исторических побед. Пришлось Рустаму вместе с женой переехать в ее родной город Дурдан. Сидя на деревянной скамейке во дворе дома, он предавался воспоминаниям. О чем только не вспоминал он! Бегающие вокруг него дворовые ребятишки не знали, что этот странный смуглый старик с большими черными глазами, семь раз проданный в рабство, родился в Грузии, рос в Армении, в Египте был обрезан и, став мамлюком, вместе с Наполеоном обошел всю Европу и, пройдя сквозь бедствия войны, дошел из Рима до Бородина. И человек столь необычной судьбы, четырнадцать лет охранявший жизнь императора Франции, сегодня был буквально нищ, ибо не имел ни работы, ни пенсии по старости. Правда, иногда наведывались к нему весьма любопытные посетители и предлагали выступить в цирке или же продать одежды мамлюка, но он с неизменно присущим ему чувством собственного достоинства отказывался. Вот почему, когда прах Наполеона перевезли со Св. Елены в Париж, Рустам с открытым челом в последний раз гордо надел свой наряд мамлюка и пошел отдать дань последнего уважения человеку, которому вопреки всему был верен до конца своих дней.