Моя жизнь рядом с Наполеоном - [14]

— Я продал платок за пятнадцать луидоров, десять — ваши, пять мои.

Я пригрозил ему тюрьмой, но он нагрубил мне:

— Проваливай-ка отсюда, никого ты не испугаешь!

— Ладно, — сказал я, — запомни, мы еще встретимся.

Мне сказали, что он обедает в таверне возле ворот Сен-Мартен. Я хорошо знал эти места и однажды днем пошел проверить, так ли это.

Официантка сидела возле кассы, она меня успокоила:

— Если вы ищете мосье Антуана[64], он здесь, обедает со всеми.

Я обрадовался:

— Спасибо.

Тотчас же я вернулся в Тюильри, нашел командира гренадеров, которого знал еще по Большому Каиру, попросил у него двух солдат и повел их туда, где обедал мосье Антуан.

И попросил официантку:

— Скажите мосье Антуану, что его ждут. Пусть выйдет на минуту.

Когда он появился, я передал его гренадерам и сказал, что сейчас его арестуют, но Антуан попросил не быть таким жестоким и обещал тотчас же вернуть долг, если мы пойдем к нему домой. Так я получил причитающиеся мне деньги и даже дал гренадерам двенадцать франков на выпивку.

Через месяц Наполеон вернулся в Париж[65] принять большой парад и некоторое время провести в столице… Однажды в полночь он попросил у меня ужин. Для него у меня всегда имелась еда. Я подал ужин прямо в постель, где он лежал с императрицей.

И вдруг Бонапарт спросил:

— Рустам, ты уже разбогател? Много денег скопил?

Я ответил:

— Да, сир. Все то время, что я служу у вас, я чувствую себя богатым человеком.

Он перебил меня:

— Если понадобится, можешь дать мне в долг?

— Сир, у меня в кармане всего двенадцать луидоров. Я готов предложить вам все.

— Как так, у тебя больше ничего нет?

— Нет, сир.

Он стал расспрашивать:

— Сколько ты получаешь?

— Мне ничего не нужно, сир. Я ни на что не жалуюсь, я и так очень счастлив.

— Ты скажи, сколько получаешь за службу у меня?

Мне вновь не хотелось сообщать ему правду, но он начал возмущаться дворцовым управляющим мосье Фишером и настаивал:

— Назови свое жалованье.

— Сир, я ничего не требую, поэтому мне не платят, — принужден был сказать я.

Это было для него неожиданностью.

— Значит, ты два года служишь у меня и не получаешь денег?

— Извините, сир, я привез с собой из Египта кашемировый шейный платок. На днях я продал его и смог купить папиросы и разную мелочь.

Услышав это, он вконец разгневался и приказал:

— Позови сюда этого Фишера[66].

Я не мог оставить свой пост и послал за ним ребят из гардеробной. Явившийся Фишер первым долгом спросил меня:

— Император не в духе? Затем он позвал меня в столь поздний час?

Я ответил:

— Не знаю, но думаю, тревожиться не о чем, он в хорошем настроении.

Когда я доложил о прибытии мосье Фишера, Бонапарт сразу же набросился на него с упреками:

— Почему вы не платите Рустаму из императорской казны? Большинство французов служат мне по личным своим побуждениям, а Рустам предан мне до конца. И вдруг выясняется, что он уже два года ничего не получает из казны!

Фишер побледнел:

— Сир, без приказа я ничего не мог делать.

Наполеон вышел из себя:

— Ты форменный идиот, ты сам должен был напомнить мне о приказе! У меня тысяча своих забот! Сейчас же включите Рустама в список моих камердинеров.

Однако об оплате за прошлое ничего не сказал. Одним словом, я с этого дня, как и другие, стал получать в месяц тысячу двести ливров, а спустя некоторое время — две тысячи четыреста.

Дворцовая служба только создавалась, стали брать на работу бывших лакеев. И однажды управляющий Фишер сказал мне:

— Рустам, вы больше не будете обслуживать императора.

Я удивился:

— Почему? Я ведь служу ему еще с Египта. Неужели он недоволен мной?

— Нет, просто восстанавливается старый порядок. После этого вы будете передавать чистую посуду лакеям, они будут подносить ее императору, а использованную посуду вы получите назад от лакеев.

Понятно, что я не согласился:

— Я так служить не могу. Если император спросит, почему я его не обслуживаю, я скажу правду.

Я фактически перестал подавать Бонапарту еду, но он так ни о чем и не спросил.

Князь Невшательский, маршал Бертье, представил однажды список участников охоты, и в нем не было оруженосца. Князь предложил одного человека, от которого Наполеон решительно отказался:

— Это место, — сказал он, — принадлежит Рустаму. Он научился своему делу у Бутэ, и во время охоты всегда был рядом со мной. Кроме того, он честный, самоотверженный юноша, так что имейте это в виду.

Я, естественно, об этом разговоре не знал, мне рассказали о нем несколько дней спустя. А еще до этого князь Бертье обещал дать мне разрешение охотиться в Сен-Жермене (очень мне хотелось кроликов пострелять). Однажды утром слуга Невшателя принес мне большой конверт. Я решил, что это разрешение на охоту, но в конверте оказалось свидетельство о присуждении мне звания оруженосца, к которому Невшатель приложил свое личное, очень теплое поздравительное письмо[67]. Фактически, согласно новой должности, мое годовое жалованье составляло две тысячи четыреста ливров. Я тотчас же пошел к императору и выразил свою глубокую признательность и обещал сделать все, чтобы быть достойным оказанной мне Его величеством чести.

И вдруг Наполеон напомнил:

— Рустам, в Египте я однажды подарил тебе славную саблю, что-то я ее больше не вижу, куда ты ее девал?