Моя жизнь - [4]

ГЛАВА 2

Я родился в день рождения моего деда, за пару недель до срока, с солидным весом в шесть фунтов и семь унций при росте двадцать один дюйм. Из роддома мать привезла меня в дом своих родителей на Харви-стрит в городке под названием Хоуп, где мне предстояло провести следующие четыре года. Этот старый дом казался мне тогда огромным и таинственным, и я до сих пор храню воспоминания о нем. Жители Хоупа собрали средства, чтобы отреставрировать этот дом и заполнить его старинными картинами, памятными вещами и мебелью того времени. Они называют его «местом рождения Клинтона». С ним связаны мои первые жизненные впечатления: запахи деревенской еды; первое представление о маслобойках, мороженицах, стиральных досках и бельевых веревках; мои детские книжки из серии «Дик и Джейн», мои первые игрушки, в том числе простая цепочка, которая была для меня самой большой ценностью; чужие голоса, говорившие по нашему «спаренному» телефону; мои первые друзья и работа, которую выполняли мои бабуля и дедуля.

Примерно через год моя мать решила, что ей нужно вернуться в Новый Орлеан и снова поступить в благотворительную больницу «Черити хоспитал», где она до этого училась. Она хотела завершить образование и стать медсестрой-анестезиологом. В прежние времена врачи сами занимались анестезией, так что эта относительно новая специальность пользовалась неплохим спросом. Такая работа должна была повысить мамин престиж и наши семейные доходы. Однако это решение, должно быть, далось ей нелегко, поскольку означало расставание со мной. С другой стороны, послевоенный Новый Орлеан представлял собой потрясающее место, где было полно молодежи, музыки в стиле «диксиленд» и обалденных заведений вроде клуба «Май-о-май», где мужчины, переодетые в женские платья, танцевали и пели, подражая прекрасным дамам. Мне думается, это было не самое плохое место, где красивая молодая вдова могла бы пережить свою утрату.

Я побывал у мамы дважды, когда бабушка возила меня на поезде в Новый Орлеан. Мне было тогда всего три года, но две вещи я помню отчетливо. Во-первых, то, что мы останавливались в гостинице «Юнг» на противоположной от Французского квартала стороне Канал-стрит, и жили там на одном из верхних этажей. Это было первое здание высотой больше двух этажей, в котором я побывал, в первом настоящем городе, который мне довелось увидеть. Я помню трепет, который вызывал во мне вид залитого огнями вечернего города. Я не могу воскресить в памяти, что мы с мамой делали в Новом Орлеане, но никогда не забуду то, что произошло в конце одной из этих поездок, когда я сел в поезд, чтобы ехать домой. Как только поезд тронулся, мама опустилась на колени возле железнодорожного полотна и заплакала, прощально махая рукой. Я до сих пор мысленно вижу, как она стоит на коленях и плачет, — так, как будто это было вчера.

После той первой поездки прошло уже более пятидесяти лет, но все это время Новый Орлеан остается для меня местом, исполненным особого очарования. Я люблю его музыку, его еду, его людей и его дух. Когда мне было пятнадцать лет, моя семья отправилась на отдых в Новый Орлеан и на побережье Мексиканского залива, и мне довелось услышать великого трубача Эла Хёрта в его собственном клубе. Вначале меня не хотели пускать, потому что я был еще слишком юн. Мы с мамой уже собирались уходить, когда швейцар сказал нам, что Хёрт сидит в своей машине рядом с клубом и читает и что только он может разрешить пропустить меня. Я нашел его в потрясающем «бентли», постучал в окошко и изложил свои аргументы. Хёрт вышел из машины, провел нас с мамой в клуб и усадил за один из передних столиков. Он и его ансамбль отыграли большой репертуар; я впервые услышал джаз «вживую». Эл Хёрт ушел из жизни в ту пору, когда я был президентом. Я написал его жене письмо, в котором рассказал эту историю, выразив благодарность за доброту, когда-то проявленную большим человеком к мальчишке.

Будучи старшеклассником, я играл соло тенор-саксофона в джазовой сюите «Кресент-Сити», посвященной Новому Орлеану[1]. Я всегда считал, что это соло у меня неплохо получалось потому, что, исполняя его, я вспоминал свои первые впечатления от города. В возрасте двадцати одного года я победил в конкурсе на стипендию Родса в Новом Орлеане. Наверное, мне удалось показать хорошие результаты отчасти потому, что я чувствовал себя там как дома. Когда я был молодым преподавателем права, мы с Хиллари совершили пару замечательных поездок в Новый Орлеан на съезды и останавливались в отеле «Корнсток» — маленькой причудливой гостинице во Французском квартале. В бытность мою губернатором Арканзаса наш штат играл в американский футбол на кубок «Сахарной чаши» с Алабамой и потерпел поражение; это была одна из последних великих побед легендарного тренера — «Медведя» Брайанта. Но ведь родился и вырос-то он в Арканзасе! Когда же я баллотировался на пост президента, жители Нового Орлеана дважды дали мне победить с подавляющим преимуществом, обеспечив нашей стороне голоса выборщиков от штата Луизиана.

С тех пор я повидал большинство величайших городов мира, но Новый Орлеан навсегда останется особенным благодаря кофе с жареными пончиками в кафе «Морнинг Колл» на берегу Миссисипи; музыке Аарона и Шармейн Невилл и старичков из «Презервейшн-холл», а также воспоминаниям об Эле Хёрте; утренним пробежкам по Французскому кварталу; замечательным обедам и ужинам во множестве потрясающих ресторанов в компании с Джоном Брё, шерифом Гарри Ли и другими моими приятелями, а более всего — благодаря тем первым воспоминаниям о моей матери.