Моя жизнь — что это было? - [7]

Перейдя на третий курс, летом я опять поехала в Гудауту с одной из подружек из общежития, где жила Лиана. На вокзале нас встречала Лиана и ещё …Лёсик, тот прошлогодний абхаз, чуть меня не изнасиловавший. Обалдеть! Он всё никак не хотел отстать от меня и, наверно, хотел втереться мне в доверие, он мне даже немножко стал нравиться, оказывается, он был учителем истории, но — их дикарские формы отношений к русским девушкам! — понятно, что от него надо было быть подальше. Благополучно вернувшись в Москву, мы с Олегом-Аликом стали говорить о женитьбе. В армию его не взяли, т.к.обнаружили порок сердца; он работал токарем на одном закрытом авиационном заводе; правда, жить нам было абсолютно негде, но мы больше думали о другом — о близости на законных основаниях. Мама, разумеется, была против, во-первых, для неё было главное — моя учёба, во-вторых, ей претила мысль, что её дочь-студентка будет спать вместе с парнем, — она это и не скрывала, а, в-третьих, у себя в комнате она, точно, не хотела видеть будущего зятя. Тут, правда, к ней пришли свататься мать Алика и его старшая сестра, но она им прямо всё это высказала. И тогда мать Алика вбросила фразу, мол, всё равно они уже спят. И мама была обезоружена. А я не знала, как возразить: да, было дело, мы как-то зимой поехали к нему в деревню — он хотел повидаться с другом детства, жившим в этой деревне, который только что пришёл из армии; от станции 43й км нужно было идти километра два по лесу, в лесу было много снега, я в него проваливалась, и Алик нёс меня на руках; в пустом нетопленом доме было очень холодно, там стояла одна кровать с периной и тёплым одеялом, и мы легли вместе и, конечно, были тесные объятия и поцелуи, и попытки парня, но в последний решительный момент я «не давалась». Тогда всё же было большим табу терять девственность до свадьбы. Так что де факто его мамаша была права, но, так сказать, де юре, а именно это было важно для мамы, она ошибалась и ввела маму в растерянность. И она сдалась.

Алик жил с матерью в 12-метровой комнате, находившейся в подвале. Я подумала, что поначалу поживу у него, а потом, может, удастся что-то снять, хотя в те времена, когда все жили стеснённо, мало кто что-то сдавал, ну, иногда старушки сдавали какой-то «угол». Но — желание было выше разума -, и мы подали заявление во Дворец Бракосочетания на ул. Грибоедова, только недавно открывшийся. Регистрация и свадьба состоялись сразу по окончании зимней сессии, кажется, 26 января 1962г., мне было19 с половиной лет, Алику20. Свадьбу справляли в квартире его средней сестры, было человек30родственниковигостей. Ночью мы вернулись в комнату Алика, у нас должна была состояться настоящая брачная ночь, но она была испорчена: часа через два в комнату ввалился его старший брат, прибывший буквально накануне из Магадана, где он отбывал срок, он был абсолютно пьян и завалился спать около нашей кровати на полу. (Накануне он говорил, что ему есть, куда пойти и где остановиться, и вот…) Я всё же настояла, чтобы Алик удалил его из комнаты, и эта возня с пьяным долго продолжалась, так что ночь была испорчена.

Но на следующий день мы уезжали в Вязьму, к тёте Марусе, и она уж создала нам все условия для того, чтобы молодожёны могли насладиться друг другом. И мы наслаждались близостью. Мне с моим Альчонком было тогда очень хорошо. Потом снова начались занятия, я попыталась жить вместе со свекровью, и тут я узнала, что, во-первых, она пьющая, а, во-вторых, Алик именно ей отдавал всю свою зарплату, а она экономила на нас, кормила такой едой, которую я есть не могла, варила супы из субпродуктов и голов, и через пару месяцев я не выдержала и всё чаще стала оставаться у мамы (мы же жили в 4-х минутах ходьбы). Я стала пытаться снять комнату, ничего подходящего не находилось по нашим скудным деньгам, а, когда вроде нашла и предложила Алику пойти её посмотреть, он отказался, сказал, что не хочет жить в чужом доме, хочет жить в своём. Я обиделась и окончательно вернулась к себе домой. Так не заладилась с самого начала наша совместная жизнь.

Но мы продолжали наши спорадические отношения, и осенью, когда я была уже на 4 курсе, я обнаружила, что беременна. Я, конечно, не была готова к появлению в 20 лет ребёнка, но приняла эту весть как должное: раз должен быть ребёнок, значит будет ребёнок. (Мама поможет!) Но буквально недели через две после обнаружения беременности, как-то утром у меня начались сильнейшие боли, а в туалете началось кровотечение со сгустками крови. Я страшно испугалась, вызвала с работы маму, вызвали скорую, врач сказала, что это выкидыш, и меня увезли в больницу. И в больнице мне устроили экзекуцию: врачиха, которая стала делать мне чистку, не только не сделала никакой анестезии, но и всё время приговаривала, что она уверена, что я что-то сделала для того, чтобы был выкидыш, и драла меня нещадно. Это всё — и сам выкидыш, и боль, и отношение врача, привели к нервному срыву, я лежала в палате и горько плакала. Алик приехал навестить меня, ко мне не пускали, и он послал мне очень тёплое письмо, в котором просил прощения за всё своё легкомыслие и уверял меня, что у нас ещё будет ребёнок, и, может, не один. В общем, он меня поддержал и хотелось верить.