Моя война - [10]
По вечерам (зимой они особенно длинные), научился подшивать валенки. Как-то Липа принесла мне «цыганскую» иголку, «суровые» нитки, старые валенки и кусочек кожи. Попросила подшить валенки Николая. Что означало слово «подшить» и как это делать, я понятия не имел. Но за работу взялся. Не без указаний и советов Липы, постепенно, стежок за стежком, обшил задник валенка кусочками кожи, а низ - кусками от старых валенок. Получилось! И Николай, и Липа были довольны. Я тоже.
Так начались новые будни. Днем в лесу. Ночью иногда в доме у Липы, иногда в теплой бане, а иногда и в холодном лесу или в стоге сена. По всякому было.
Но постепенно появилась уверенность, что ночью немцы в глухой деревне не появятся. Потому все чаще и чаще ночевал в теплом доме Липы. Уж очень холодно было ночью в лесу и даже в стогах сена.
Но днем - только в лесу. Здесь было холодно, но исчезал страх. Все-таки в лес немцы не рискнут заходить. Так я думал. К тому же теперь мы прихватывали кое-что из еды: кто сало, кто теплую картошку, хлеб, молоко и всегда делились.
Теперь, по прошествии стольких лет, я все четче понимаю, что доброта русских женщин (кроме Липы были и другие) спасла нас в те суровые зимы нашего безысходного состояния. Потом, в последующие две зимы, когда также пришлось воспользоваться помощью добрых, хороших людей, у меня был уже какой-то опыт. Я освоил несколько ремесел, научился сапожничать, валять валенки, шить фуражки-восьмиклинки. А главное - я свыкся со своим состоянием блуждающего солдатика.
Но в ту первую зиму моих страданий я был неоперившимся птенцом, неожиданно выпавшим из гнезда... Ох, как трудно было привыкнуть к тому, что так неожиданно свалилось на меня.
И я очень часто по-доброму вспоминаю толстушку Липу и ее сына Николая, которые, рискуя, спасали меня. Они, бесспорно, не знали, что я еврей. Я сомневаюсь, знали ли они вообще о существовании людей такой национальности. Но то, что я солдат Красной Армии, что я один из тех, кто в окружении, они знали прекрасно. Да иначе как «наш солдатик» они меня и не называли.
Липа без раздумий дала мне белье своего мужа, его брюки, рубашки. Отдала валенки, тулуп, зимнюю шапку мужа. И я совсем превратился в деревенского паренька. Кстати, так же поступили и другие женщины, у которых жили такие же, попавшие, как и я в окружение, солдаты.
Липа была хорошей хозяйкой. Она из тех, о которых говорят, что у них «золотые руки». Она умела валять валенки. У нее были свои выкройки, лекала, колодки. Она ловко раскладывала на большом столе ровным слоем шерсть. На слой шерсти укладывала лекало, заворачивая его в шерсть. Долго, терпеливо и умело поглаживала эту шерсть, придавая ей форму будущего валенка. В этот «чулок» вставляла колодки, беспрерывно поглаживая шерсть, пока та не скатывалась до нужной нормы. Потом она «варила» свое изделие в большом котле, четко зная, когда валенок «готов». Затем сушила его и вынимала колодку, что всегда было очень сложно. Помню я, шутя, предлагал их (колодки) выжигать. Опыт изготовления валенок я быстро перенял у Липы. И потом много раз валял их сам.
Позже, когда зима уже поворачивала к весне, она как-то вспомнила, что у Николая нет фуражки. Откуда-то принесла старую фуражку-восьмиклинку. Предложила мне ее аккуратно распороть. Я сделал из распоротой фуражки выкройку. А затем из нового материала вырезал такие же клинья и сшил их на ручной швейной машинке. (Это я тоже делал впервые в жизни). Козырек вырезал из плотного картона, обшил тканью и вручную пришил к изготовленной мною шапочке. Получилась фуражка. Она оказалась тесной и для меня, и для Николая. Пришлось делать вторую, расширив клинья. Потом была и третья, и четвертая...
Мое «мастерство» в этих ремеслах стало настолько большим, что мне приносили работу и соседи. Конечно же, никаких денег ни у кого и никогда я не брал.
Появление у Липы «солдатика» никого не удивило, ибо, как я уже вспоминал, таких, как я, в деревне было несколько человек.
Приближалась весна. Сошел снег с полей. Нужно было начинать полевые работы.
И здесь я оказался довольно способным учеником и ценным помощником. Я был рад тому, что весь день находился вне деревни. Меня научили впрягать лошадь в плуг, держать его в руках (а для этого нужна была и сноровка и сила), когда шел за лошадью, чтобы не испортить борозду при вспашке земли.
После того, как липина полоска была вспахана, исполнил роль сеятеля: из лукошка, которое держалось на ремнях, одетых через плечо, брал горсть зерна ржи и разбрасывал его по вспаханной земле, важно и чинно проходя по ней. Делал это с огромным удовольствием, ибо очень уж понравилась роль «сеятеля». Когда семя уже было брошено на вспаханную полосу, землю следовало забороновать. И здесь необходима была сноровка, чтобы управлять лошадью, запряженной в борону. Не сразу, но все же освоил и это ремесло землепашца. Когда, уставший, принимался за еду, принесенную Липой «пахарю», уплетал ее как честно заработанную.
С наступлением тепла я все реже и реже ночевал в доме Липы. Я объяснил ей, что боюсь встречи с немцами. В глубине леса вырыл землянку, накрыл ее ветками и листьями. Из досок, взятых у Липы в сарае, сделал в землянке потолок, «кровать», стол и стул. И, в основном, спал в землянке. Когда полевые работы закончились, постоянно находился в лесу. Питался ягодами малины, земляники, черники, ежевики. Когда созрел горох, залезал в зелень и питался только горохом. Позже, когда созревала рожь, - рвал колосья, собирал зерна, старательно жевал и проглатывал. Хуже с зернами ячменя: слишком много в них было колючих усов.
«Несколько лет я состояла в эзотерическом обществе, созданном на основе „Розы мира“. Теперь кажется, что все это было не со мной... Страшные события привели меня к осознанию истины и покаянию. Может быть, кому-то окажется полезным мой опыт – хоть и не хочется выставлять его на всеобщее обозрение. Но похоже, я уже созрела для этого... 2001 г.». Помимо этого, автор касается также таких явлений «...как Мегре с его „Анастасией“, как вальдорфская педагогика, которые интересуют уже миллионы людей в России. Поскольку мне довелось поближе познакомиться с этими явлениями, представляется важным написать о них подробнее.».
Книга рассказывает о жизни и главным образом творческой деятельности видного советского авиаконструктора, чл.-кор. АН СССР С.А. Лавочкина, создателя одного из лучших истребителей времен второй мировой войны Ла-5. Первое издание этой книги получило многочисленные положительные отклики в печати; в 1970 году она была удостоена почетного диплома конкурса по научной журналистике Московской организации Союза журналистов СССР, а также поощрительного диплома конкурса Всесоюзного общества «Знание» на лучшие произведения научно-популярной литературы.
Опираясь на публикации в прессе и интервью с теми кто знает Мадонну или работал с ней, известный американский журналист, автор биографий-бестселлеров, нарисовал впечатляющий непредвзятый портрет феноменальной женщины и проследил историю ее невероятного успеха. Эту биографию можно с полным правом назвать «В жизни с Мадонной».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.