Моя страна и мой народ. Воспоминания Его Святейшества Далай Ламы XIV - [64]

Около 11 часов утра мы прошли перевал и остановились отдохнуть. У нас было немного хлеба, горячей воды и сгущенного молока. Все казалось очень вкусным.

Три моих министра и два учителя отправились другим путем, несколько более долгим, но через более низкий перевал. А часть солдат была послана по третьему маршруту. Тем не менее, почти все, за исключением двух учителей, сумели достичь Джхора почти одновременно, в три часа пополудни. Учителя прибыли немножко позднее.

Здесь мы наконец догнали мою мать и сестру. Они выбрали другой маршрут значительно раньше и двигались так быстро, что смогли провести пару дней в деревенском поместье, которое было даровано моей семье в честь моего возведения на трон. Население Джхора нас тепло приветствовало, а на следующее утро, в 4 часа, мы двинулись дальше - теперь уже длинной вереницей из двух или трех сотен человек, включая солдат и кхампа.

Какое-то время дорога вела по дну долины, а затем снова начала карабкаться по склону Карпо-ла. Погода была прекрасной, небо ясное и снега вокруг было больше, чем мы когда-либо видели. Лицо нам обдувал сильный ветер. Очень немногие из нас имели очки для защиты глаз от сверкания снега. Остальные для того, чтобы избежать снежной слепоты, должны были закрывать глаза кусками цветной ткани или же прядями длинных волос, которые носили многие тибетцы.

У самой вершины перевала мы услышали звук, который в таком отдаленном и уединенном месте был неожиданным, не соответствовал обстановке и встревожил нас. Это был самолет. Неожиданно появился двухмоторный самолет, который летел по нашему маршруту. Он вызвал самые неприятные подозрения. А мы были ясно видны. Сотни людей и лошадей на блестящем снегу. Все слезли с лошадей и рассыпались. Большинство путников спрятались за камнями. Солдаты достали свои винтовки и были готовы открыть огонь, если что-то произойдет. Я стоял на темном островке, где снег стаял. Самолет пролетел прямо над нами, но не изменил курса и исчез так быстро, что мы не успели разглядеть его опознавательные знаки.

Впоследствии у нас были долгие споры по поводу этого самолета, как обычно и случается после возникновения неожиданной опасности, которая благополучно проходит. Мы сочли, что он должен быть китайским, поскольку никакое другое государство не послало бы самолет над этой территорией, и подумали, что он, должно быть, ищет нас, поскольку даже у китайцев вряд ли в этих местах могла быть какая-то иная цель.

Самолет не подал знака, что мы были замечены, и все же мы не могли поверить, что нас не увидели. Мы остались с довольно нелегким чувством, что китайцы теперь точно знают, где мы находимся и куда идем. Но все, что мы могли сделать, это разделиться на более мелкие партии, что было бы безопаснее в случае, если еще прилетят самолеты и, возможно, атакуют нас. Это было подтверждением того, что я должен был уйти в эмиграцию, ибо любое место в Тибете, где я мог бы остановиться, легко могло бы подвергнуться бомбардировке или осаде.

Около полудня мы остановились для отдыха и еды, и почти сразу, как только мы уселись, разразилась песчаная буря. Выдерживая ее натиск, мы двинулись дальше и вскоре попали на широкую равнину, где лежал толстый слой снега. Там вновь ярко засветило солнце, и тем, у кого не было очков, пришлось нелегко из-за снежного блеска.

Еще два дня этого довольно трудного путешествия привели нас к последнему тибетскому поселению. Оно называлось Ман-манг. Там мы обнаружили одного из чиновников, которых послали вперед, с доброй вестью, что индийское правительство готово предоставить нам политическое убежище и что он даже видел приготовления, которые делаются для того, чтобы принять нас в Чутангмо, первом поселении, где находятся индийские официальные лица.

Этой ночью в Ман-манге мы чувствовали себя в безопасности. Большую часть времени до этого момента мы спали совершенно одетыми, сняв только верхнюю одежду. Но Ман-манг находится в углу Тибета, и есть только одна дорога, ведущая к нему, которая надежно охранялась, поскольку мы оставили несколько сотен кхампа и солдат в последней точке, где боковые дороги сливались с нашим маршрутом. Теперь, если только они не начали бы бомбить нас с воздуха, китайцы не могли захватить нас врасплох.

Но тут на нас ополчилась погода. Впервые мы спали в палатках, и начался сильный дождь. Моя палатка начала протекать. Я проснулся около трех часов утра и попытался передвинуть постель в более сухое место. Но это не решило проблемы, и поэтому остаток ночи мне пришлось сидеть. Большинство остальных в других палатках столкнулись с этой же проблемой.

Наутро я чувствовал себя совершенно больным. Мы не пытались двигаться дальше. Я слишком плохо себя чувствовал для того, чтобы ехать верхом, а днем мне стало еще хуже. Мои спутники перевели меня в небольшой домик, но он был очень грязен и черен от дыма. Всю следующую ночь животные на первом этаже дома мычали, а петухи кукарекали под крышей, поэтому мне опять удалось поспать очень мало, и на следующее утро я едва был способен двигаться. Пребывая в этом меланхолическом состоянии, я по нашему приемнику услышал сообщение из Индии, что я упал с лошади и серьезно ранен. Если не считать мысли, что это сообщение, вероятно, огорчит моих друзей, оно меня довольно развеселило. По крайней мере, этой беды до сих пор мне удавалось избежать.