Моя сторона горы - [11]

Я приготовил суп из кролика в банке, которую нашел на дне ущелья, приправив его чесноком и корнями ариземы.

У ариземы три больших листа на стебле, ее легко узнать по загнутой полосатой крышечке над каждым.

Корни ариземы, или клубнелуковицы, на вкус как картофель. Это растение нельзя есть сырым.

Я развел костер из сухих веточек прямо у самой воды. Именно в этот вечер мне не нужно было много дыма.

После ужина я сделал навес из веток и лег рядом с Внушающей Страх. Очевидно, что чем больше гладить и заботиться о соколе, тем легче его приручить.

У меня было много задумок колпачков и опутинок, так называется снаряжение сокола, поэтому вскоре я забыл о человеке.

Я лежал на ветках, слушал лесных тираннов, говорящих друг другу «спокойной ночи», пока не заснул.

Я учусь приправлять пищу

Пожарный ночью развел костер. На рассвете он спал рядом с едва горящими углями. Я прокрался обратно в ущелье, покормил Внушающую Страх остатками кролика и побежал на окраину луга, чтобы проверить ловушку, поставленную позавчера. Я сделал ее, привязав к полому бревну маленькие палочки. Эта ловушка была лучше остальных. В нее попалось несметное количество кроликов, несколько белок и сурок.

Подойдя к ней, я увидел, что она закрыта. Вид закрытой ловушки волнует меня и по сей день.

Я все еще не могу поверить, что животные не понимают, почему такая вкусная еда лежит в таком неподходящем месте. Этим утром я оттащил ловушку в лес, чтобы открыть ее. Пойманный зверек был легким. Я не мог понять, кто попался. Зверек был беспокоен, он кидался из одного угла ловушки в другой. Я заглянул в силок, чтобы понять, где он, и схватить за шкирку не боясь быть укушенным. У меня не всегда это получалось, и в качестве доказательства остались шрамы.

Я заглянул в трещину. Зверек завозился. Внутри блестели два ярких глаза, и в дыре не шире стручка фасоли показалась ласка. Она прыгнула на меня, вскочила на плечо, задала мне такую трепку, которую я никогда не забуду, и скрылась в скудных зарослях триллиума и листьев волчьей стопы.

Она выглянула на расстоянии полутора метров от меня и поднялась на задних лапах, чтобы напасть вновь. Я крикнул: «брысь!», но зверек ринулся к моему колену, положил мохнатые лапы на мои штаны и заглянул мне в лицо. Никогда не забуду страх и удивление, которые я испытывал, видя храбрость этой ласки. Она твердо стояла на лапах и ругала меня. По блеску ее глаз и искривленной губе я видел, что она злилась на меня за то, что я ее поймал. Зверек не умел говорить, но я знал, что он имеет в виду.

Я очень удивился, когда понял, что он абсолютно меня не боится. Ни одно животное, я до сих пор знаю мало, не вело себя так храбро в моем присутствии. Визжа, ласка прыгнула на меня. Это удивило и испугало. Она вскочила с моих колен на голову, взяла прядь волос и начала ее трепать. Я весь покраснел. Она поняла, что я не собираюсь с ней бороться, и ее вопль ярости сменился спокойным мурлыканьем. Я все еще не мог пошевелиться.

Через некоторое время она спустилась величаво, как король, и ушла не оглядываясь. Зверек скрылся в листьях, как рыба в воде. Ни травинки не пригнулось от его шага.

Эта встреча с Бароном стала началом изнуряющей, но прекрасной дружбы. Внушающая Страх наблюдала за нами. Она напряглась от страха. Маленькая и неопытная, она поняла, что это был враг. Я взял ее на руки и прошептал в перья на шее:

— Вы, дикие, все понимаете.

Так как я не мог пойти домой, то решил провести весь день на западной стороне горы. Там было много лягушек и рогоза.

Внушающая Страх балансировала на моем кулаке, когда мы шли. Она научилась этому всего за один день и ночь. Она очень умная.

По пути мы спугнули оленя. Это была самка. Я смотрел, как она грациозно убегает, и сказал Внушающей Страх:

— Вот чего я хочу. Мне в дом нужна дверь, привязь для тебя и одеяло для меня.

Как же мне поймать оленя?

Я говорил об этом уже не первый раз. В лесу было полно оленей, и я уже нарисовал планы ловушек разных видов. Но ни одна не сработала.

День прошел. Ранним вечером мы подкрались к дому дерево за деревом, и обнаружили, что пожарный ушел. Я убрался во дворе, присыпал иглами голую землю и развел костер из сухих веток, которые несильно дымились. Больше никаких пожарных. Мне нравилось мое дерево, и хотя я мог найти для себя другое место, я определенно этого не хотел.

Вновь очутившись дома, я тут же приступил к работе. Я хотел кое-что опробовать.

Положив в банку несколько веточек гикори, поставил их вариться во время ужина. Перед тем как лечь спать, написал на куске березовой коры:

«Этим вечером я делаю соль. Я знаю, что раньше люди обходились без нее, но думаю, что пища с ней будет вкуснее. Я знаю, что от варки веточек гикори остается соленый осадок. Попробую».

Утром дописал:

«Это и вправду так. Банка сухая, в ней осталось темное вещество. Оно очень соленое. Я попробовал посыпать им лягушачью икру на завтрак. Получилось то, что нужно».

Несколько дней я продолжал делать соль, а в дереве сделал нишу для ее хранения.

«19 июня

Сегодня я закончил делать кровать. Доски из ясеня довольно упруги и удобны.

Кровать как раз занимает правую половину дерева. Пока я положил на кровать ветки тсуги, но вскоре надеюсь раздобыть оленью шкуру. Я делаю ловушку в виде большой, с меня ростом, цифры четыре наверху у нее будет тяжелый камень, который я еле-еле поднимаю. Но мне кажется, что она не сработает. Жаль, что я не придумал другого способа».