Моя снежная мечта, или Как стать победительницей - [25]

Она встала и медленно вытащила сумку из-под кровати. По щекам потекли слезы, которые держались в глазах так долго. Надо собираться, извиниться перед тренером и уехать домой, ведь у нее есть дом, есть старики Тобуроковы, есть охота, есть лес, тайга, где ей всегда будет хорошо.

Или не будет. Или все будет зря.

Наташа… Наташа! Это я, твой папа. Егор. Да, тоже Егор, как дядька Тобуроков. Так что с отчеством у тебя совсем порядок вышел. Ты меня, наверное, совсем не помнишь… Ну да ладно, главное, что мы тебя с мамой помним. Мы Волчихины. Охотничья фамилия, старая. Ну тут уж ничего не поделаешь, побудешь Тобуроковой, все равно потом менять, когда замуж выйдешь. Хе, ну до этого долго еще… Наташ, я тебя люблю очень. И мама тоже. Ты прости, что мы тогда… ну что бросили тебя, так уж вышло. Мне нельзя было по-другому, надо было людей защищать. Спасли тебя зато, ты уж сама реши – зря или нет. Только сама. Тут ты права – такие вещи только самой решать. А вот то, что ты совсем одна, – это ты ошибаешься. Ты не одна. И в этом твоя сила.

Часть третья

Глава восемнадцатая

К пятнадцати годам Наташа вытянулась, стала ладной и гибкой девушкой. Это ее радовало, причем исключительно из практических соображений – тренировки давались легко, длинные дистанции уже не выкручивали легкие наизнанку. Правда, все время приходилось менять лыжи и палки на новые, более длинные, но к этому она быстро привыкла.

Ей не нравилось отращивать длинные волосы: неудобно, да и не хотелось тратить время на уход за ними, поэтому она стриглась коротко, чуть ниже ушей. Ее можно было скорее принять за симпатичного парня с девчачьей прической, чем за девушку. Но Наташе это нравилось. Опять-таки из практических соображений.

Остальные девчонки уже вовсю прихорашивались: и в школе, и в общежитии они часами напролет крутились перед зеркалом, заплетали друг другу волосы, примеряли заколки, хвастались шарфиками, сережками и другими побрякушками.

Наташа же смотрела на все это с неодобрением. На ее взгляд, это было пустой тратой времени и сил, особенно сейчас, когда нужно окончательно определяться, собираешься ли ты становиться профессиональным спортсменом и всю жизнь посвятить спорту или пойдешь по другому пути (которого она сама для себя не видела и видеть не собиралась). Кем ей становиться? Менеджером? Домохозяйкой? Ха!

Она носила свободную одежду – если бы было можно, то даже в школу ходила бы в спортивных костюмах. Но стало понятно, что за неимением других новостей классные сплетницы обязательно начнут обсуждать ее прическу, коротко подстриженные ногти, исцарапанные руки и потрепанную обувь. Поэтому не стоило привлекать к себе лишнего внимания хищников. Иногда, чтобы выжить в лесу, нужно уметь мимикрировать.

За все это время Наташа так и не смогла ни с кем подружиться. Одноклассницы были для нее странными девчонками, мечты и заботы которых «лесной волчонок» не мог и не стремился понять. Они отвечали тем же, с легким презрением и удивлением наблюдая за тем, как она держится в стороне, замкнутая и молчаливая. Какое-то время одноклассницы пытались насмехаться над чужачкой, но Наташа просто игнорировала их уколы. Женская половина класса решила между собой, что «эта дикарка» совсем не от мира сего, и на том успокоилась.

Одноклассники были немного понятнее выросшей под суровым мужским руководством девушке, но так же далеки и неитересны. Наташе было уже шестнадцать, она подросла и окрепла, и ее подтянутой спортивной фигуре могли бы позавидовать многие. Но, довольно привлекательная внешне, девушка отталкивала своим странным нравом. Закрытая, прямолинейная и упорная, Наташа предпочитала или отмалчиваться, или грубить в ответ на шуточки одноклассников, и вскоре они потеряли к ней всякий интерес.

Впрочем, это не слишком волновало девушку. К одноклассникам Наташа относилась настороженно, детская привязанность к Васе постепенно угасла, и единственной настоящей страстью в ее жизни оставался биатлон.

В школе Наташа сидела на предпоследней парте – она с удовольствием села бы и на последнюю, да еще и в одиночестве, чтобы никто не трогал, но «камчатка» была давно и прочно оккупирована неразлучной парочкой сплетниц Петуховой с подружкой. Да и учеников в классе было слишком много, чтобы кто-то мог позволить себе роскошь сидеть один. Поэтому Наташа делила парту с Людой Бочаркиной – невероятно ленивой девочкой, которой было лень даже обращать на соседку внимание. Поэтому можно было считать, что сидела она в одиночестве.

Когда на уроках становилось особенно скучно – а так бывало часто, – Наташа представляла себе соревнования. Она видела трассу, мишени, соперниц – соперниц везде, позади, сбоку и, конечно, впереди. Соперниц, которых нужно было догнать и обогнать – ведь если не придешь к финишу первой, зачем вообще тогда выходить на трассу? В ее ушах свистел ветер, мягко шуршал снег, хлестко, как удар бича, хлопали выстрелы – и голос учителя исчезал в этих звуках.

Будь ее воля, Наташа бы вообще забросила школу. Уроки угнетали ее своей бессмысленной необходимостью – ну зачем спортсмену, например, химия? Да и вообще, находиться в классе было для нее всегда испытанием. Никуда не деться от косых взглядов, пренебрежительно поджатых губ и фырканья, которые сопровождали Наташу, куда бы она ни пошла.