Моя скромница Джейн - [82]

Блэквуд сжал кулаки.

– Вы, сэр, лишены здесь права слова.

Шарлотта встала на его сторону.

– Надо оповестить власти.

– О чем же? – ухмыльнулся хозяин Торнфилда.

– Постойте, – сказала Джейн, потирая лоб, – подождите.

– Понимаю, милая, – подруга снова обернулась к ней, – когда в тебя вселяется чужой дух, приятного мало.

Джейн стряхнула с себя Шарлоттину руку и встала.

– Рочестер женат? Вы женаты?

Его взгляд нервно забегал по лицам присутствующих.

– Не в том смысле, в котором вы думаете, – дрогнувшим голосом ответил он.

– Вот как, значит? А я думаю, вы женаты и незаконно обручились с другой, внедрив в нее призрака!

– Ну, понимаю, вам ничего не остается, кроме как смотреть на дело таким образом. Но я могу все объяснить.

Джейн скрестила руки на груди, Шарлотта тоже, стоя подле нее, и тут только бывшая невеста сообразила, кого рядом нету.

– А где Хелен? – спросила она.

– Какая Хелен? – отозвался Рочестер.

– Я здесь, – вплыло в церковь привидение подруги. – Когда в тебя вселился тот дух, стало понятно, что даже мне не достучаться до твоей истинной сущности, и я подумала: надо бы поискать подмогу. Но не знала, где. Да и растерялась совсем, оставшись без своей Джейн. В общем, я решила это дело как следует обмозговать и все бродила по поместью, все думала, думала… А потом наконец увидела, как сюда съезжаются кареты. На свадьбу.

– Я, истинная, вернулась. – Джейн обратилась к Рочестеру. – Объяснитесь.

– Прошу вас, пожалуйста, пойдем со мной. – Владелец Торнфилда взял ее за руку. – Вы все сами увидите.

– Не ходила бы ты с ним, – предупредила Хелен.

– Я должна все узнать.

Сопровождаемая остальными, гувернантка вышла вслед за Рочестером из церкви и спустилась вниз по холму к усадьбе.

Дом ожидал их в пышном убранстве. Горничные и прочая прислуга осыпали «молодоженов» зернышками риса и лепестками цветов.

– Проваливайте к черту с вашими пожеланиями счастья! – прорычал Рочестер. – Свадьба не состоялась.

Все слуги мгновенно разбежались по углам, как тараканы при внезапном свете.

За хозяином все поднялись по винтовой лестнице на верхний этаж восточного крыла, где Джейн когда-то сидела с раненым мистером Мейсоном.

Когда до Хелен дошло, куда они направляются, дух решительно повернул вспять.

– Я подожду здесь, внизу. Не могу находиться в той комнате.

Рочестер и в самом деле провел их в помещение, где той ночью истекал кровью Мейсон. Возле дивана там сидела Грейс Пул с какой-то тканью на коленях и иглой в руке. Когда вошла толпа, она отложила вышивание.

– Как наша подопечная? – спросил Рочестер.

– Больно раздражительна, сэр. Как порох.

– Проведите нас к ней, пожалуйста.

Грейс нахмурилась.

– Не думаю, что это безопасно. Сейчас ее дразнить совсем не сто́ит.

Джейн припомнила шум, доносившийся из-за стены в ночь ранения Мейсона. Дребезжание дверной ручки. Стоны, тонувшие в порывах ветра. Она смотрела, как Грейс возится с ключами, и по спине у гувернантки побежали мурашки.

Наконец Рочестер осторожно переступил порог. Остальные последовали за ним. Там, внутри, стояла широкая кровать, задрапированная темно-красной материей. Со стен свисали гобелены – тоже красные. Конец одного из них был выброшен за открытое окно так, словно кто-то пытался по нему спуститься на землю, но оказалось слишком высоко. В углу находился маленький столик, а на нем – два стакана. Один лежал на боку в лужице жидкости.

Никого живого Джейн в комнате не замечала, пока вдруг сильный порыв ветра не раздвинул очень тоненькую занавеску, и за ней не обнаружилась сидящая в кресле женщина с черными, как смоль, волосами. Очень худая, можно сказать, истощенная. Руки – испещрены порезами и шрамами. Голова клонилась так низко, словно она спала. Но, несмотря на все это, Джейн глядела на нее как завороженная. Эта женщина светилась изнутри, будто из самых глубин ее исходило яркое сияние.

– Познакомьтесь с моей женой, – сказал Рочестер. – Мы сочетались браком раньше, чем я узнал, что у них в семье наследственная истерия.

Услышав его голос, странная дама подняла голову и устало произнесла:

– Ты не мой муж, – а затем заметила мистера Мейсона.

– Ты! – Она хотела кинуться на него, но наручники не дали ей осуществить намерение. – Ты обещал ко мне не приближаться. Tu as promis![29]

Джейн обратила внимание, что она повторяет многие слова по-французски.

– Берта, все нормально. Это твой брат. – Рочестер обернулся к Мейсону. – Вам лучше уйти. Вы ее нервируете. Собственно, нам всем пора.

– Нет! – вскричала миссис Рочестер. – Нет. Это не мой муж. Прошу вас!

– Вот видите, – хозяин поместья красноречивым жестом указал на нее, – это безумие неизлечимо. У нее истерия. Не будете ли вы все так добры покинуть нас? Мне нужно позаботиться о супруге.

Миссис Рочестер казалась подавленной, изнуренной и покорной своей участи.

Но не сумасшедшей.

Как вы, возможно, заметили, дорогие читатели, в ту эпоху существовала тенденция ставить женщинам весьма расплывчатый диагноз «истерия». Этим термином, по скромному мнению правдивых повествователей, слишком легко разбрасывались тогда направо и налево. И получился порочный круг: чем больше женщины бунтовали и протестовали, тем более сильную форму душевной болезни им приписывали. Мы официально заявляем, что находим подобное отношение абсолютно несправедливым и беспочвенным.