Моя профессия ураган - [51]

Вода была и правду ледяная и клокочущая… Мне вместе с лодкой приходилось делать такие виражи и перевороты в воздухе, что голова моя оказывалась внизу а ноги с лодкой вертикально вверху, взлетая, взвиваясь, по закручивающейся волне изнутри, и я делала полный переворот, как в колесе, перелетая вокруг своей головы, чтобы бешено зарыскать приземлившись на воду… Я бешено крутилась во все стороны не вертикально, как на ровной воде, а в самом буквальном смысле, словно потеряв в этом аду представление где низ, а где верх. Половину времени я вообще проводила горизонтально, то есть параллельно горизонту, разворачивая лодку и упираясь в тело волны, выюливая среди сталкивающихся громадных волн.

Из абсолютно не решаемых мгновенно сменяющихся, фантастических, бездонных, клокочущих ситуаций. Выписывая самые фантастические, мгновенно сменяющиеся, будто по хлопку, пируэты и перевороты во все стороны, взмывая, клонясь, ныряя вниз. Мир кружился вокруг меня. И я сама кружилась, как в колесе, в волне, стоя вертикально в лодке и так и кружась вместе с ней… Меня кружило вертикальную, словно впаянную в корму… Ах, что за чудо! Куда там буеру!!!

А вода ледяная. Оказаться в ней даже без шторма — смерть.

Но я только заливисто, радостно, самозабвенно смеялась, подставляя растрепанное лицо навстречу ветру, перед тем как снова ухнуть, скользя, с очередной взятой горы по крутому заднему склону в разверзающуюся между ними бездонную пропасть… Лицо мое раскраснелось, глаза сияли…

Со стремительно удаляющегося корабля, люди, сбившись на задней палубе, ошеломленно глядели на это, широко раскрыв глаза… Тэйвонту был в шоке.

Только когда корабль был далеко, я поймала громадную волну, идущую под углом к его курсу, и, виртуозно развернувшись на вершине, оседлала ее, словно упершись в нее. И пошла по прежнему курсу, только широко расходясь с кораблем под углом. Мне его было хорошо видно с громадной, клокочущей вершины. Ведь я фактически стояла — нет, неслась! — над волнами в отличие терзаемого ими корабля.

Но не тут-то было.

Корабль резко развернулся и пошел со мной на сближение.

Я увидела, что тэйвонту сам отдает жесткие короткие распоряжение, взяв управление на себя. Они все умели!

Я хотела на волне опередить его и пройти мимо, и он ее уже не догнал бы меня.

Попробуй, догони волну! Я была немного быстрее. Но не учла все коварство и знания тэйвонту. Под его руководством корабль пошел почти в два раза быстрее, но не сразу, а тогда когда я достаточно прошла вперед. И тогда он, вдруг показал зубы и сумел сблизиться, подойдя к точке встречи немного опередив меня. Ведь он был впереди…

И противно ухмылялся, отдавая приказания.

Я мгновенно развернулась и пошла против волн и ветра опять.

Он среагировал также мгновенно, но с опозданием, поскольку это корабль и надо было сменить паруса. И не побоялся ж рисковать им! Впрочем, что ему, он тэйвонту. А корабль чужой. Хоть и все обязаны повиноваться ему.

Корабль пошел галсами против ветра.

— А ну на корабль! — Скомандовал тэйвонту, настигая. — Брысь!

Реакция моя была, само собой, нулевая.

— Я сейчас прикончу тебя за неповиновение старшему! — взбешенно гаркнул он, махая своим небольшим арбалетом. — Тай, я что сказал!

Я полностью проигнорировала его крики, стараясь уйти в сторону, чтоб потом резко обойти корабль и сесть на волну. И, еле успела уклониться от все же прошившей мою одежду арбалетной железной стрелки. Сработала не я, сработал вбитый в меня с детства инстинкт на опасность, бросивший меня в сторону.

— Следующий раз будет в голову! — пообещал, рыча, он, быстро перезаряжая арбалет. — Кто твой воспитатель, я ему оторву голову! Я узнаю, кто из них покрывает такие выбрыки!! — неистовствовал он. — Живо на корабль! Шутки кончены!

Уворачиваться от волн и стрел одновременно было не так приятно. К тому же, он настигал. Увидев, как по его крику сбежалась с заряженными арбалетами команда, подавая их ему, я снисходительно крикнула:

— Ладно! Лови!

И, поймав большую волну, я в прыжке, развернувшись прямо на встающем передо мной передней стенке вала, прямо с ее верхушки резко бросила лодку прямо на палубу словно ринувшегося вдруг теперь навстречу корабля. Намеренно постаравшись, чтобы попасть точно на этого гада, раз он так хочет.

Лодка сбила гада с ног и потому не разбилась о палубу вдребезги, совершив спокойную мягкую посадку. На его упавшее тело. Я спокойно вышла. Он охнул и отчаянно заматерился, лежа.

— Какой-то ты странный тэйвонту, — сказала я, сжалившись. Склоняясь над ним и внимательно его разглядывая. В упор. С каким-то детским глуповатым недоумением, будто птичку. — Мам, а она не летает!

— Разве тэйвонту ругаются?

Он ясно ответил мне на этот вопрос тремя выразительными словами. Так сказать все ясно, без слов.

И попытался подняться.

— Что плохо? — соболезнуя, сочувственно спросила я. Мол, я тоже знаю, как бывает плохо, когда лежишь.

Это вызвало опять взрыв негодования.

Я примирительным жестом подала ему руку, помогая подняться.

Он еле встал.

— Куда направлялась? — хмуро спросил он, держа меня за запястье.

Я пожала плечами. Откуда я знаю, в самом деле?