Моя прелестная роза - [44]

Сейчас для него важна любая помощь, откуда бы ни последовала.

Джессика осторожно поддернула левый край накладной бороды и отошла назад.

— Что скажешь. Роза?

Розалинда внимательно оглядела их жертву и кивнула:

— Думаю, все будет в порядке.

— Будет ли мне дозволено увидеть мое собственное лицо? — сухо спросил Стивен.

Розалинда лукаво улыбнулась:

— Боюсь, с такой густой бородой вы даже не сможете увидеть собственного лица.

Джессика сдвинула темные брови:

— Мне кажется, у него очень внушительный вид. Похож на одного из этих средневековых королей. Может быть, на Эдуарда.

Не дожидаясь, пока сестры придут к общему мнению, на какого именно короля он походит, Стивен вынул ручное зеркальце из шкатулки с гримировальными принадлежностями и обозрел плоды их труда. Рассмотрев себя, он испустил вздох облегчения. Надетый на него парик спадал длинными волнами до самых плеч, с париком удачно сочеталась и пышная борода. Никто, конечно, не подумает, что это его естественные волосы, и тем не менее облик изменился почти до полной неузнаваемости, а именно это и требовалось.

— Я думаю, что скорее похож на пророка из Ветхого завета, слишком долго жившего в пустыне.

Розалинда с улыбкой подняла герцогскую диадему — покрытый дешевой позолотой железный обруч — и водрузила его на голову Стивена.

— Должна признать вашу идею весьма удачной. Вы просто олицетворение властности.

— Это подчеркивает запах сухой лаванды, исходящий от парика. Что поделаешь, приходится бороться с молью, — захохотала Джессика, отскакивая, прежде чем сестра успела стегнуть ее золотистой косой, извлеченной из сундука.

Стивен встал и поправил свою пурпурную мантию. Розалинда права насчет бороды, он и в самом деле испытывает сильный зуд.

— Должно быть, скоро пора начинать.

Мимо, в костюме Оберона, быстро прошел Томас Фицджералд.

Он был в своей стихии, суетился, отдавал зачастую противоречивые распоряжения. К счастью, Розалинда успешно проделала всю необходимую распорядительную работу: костюмы, декорации и, сами актеры были готовы к началу спектакля. Даже погода благоприятствовала представлению. Артистические уборные помещались под амфитеатром. Подойдя к маленькому окошку, Стивен выглянул наружу. Построенный в виде незавершенного круга, амфитеатр размещался на склоне холма, сцена — в самом низу, у подножия. Скамьи для зрителей поднимались круто одна над другой, обеспечивая хорошее обозрение. За сценой, на расстоянии вытянутой руки, стояли огромные старые деревья. Именно поэтому выбрали «Сон в летнюю ночь» — деревья могли служить естественной декорацией к спектаклю.

Незадолго перед тем Стивен помог рабочим сцены натянуть веревки на деревья. Чтобы освоиться с новым местом, наскоро была проведена репетиция. Актеры и актрисы, играющие эльфов и фей, весело раскачивались на веревках. Стивен даже вздрогнул, наблюдая, как быстро соскользнула по веревке Розалинда, но сама она была явно очень довольна. Даже Мария, которая играла Титанию, приняла участие в общей забаве.

Уже нисходили сумерки, сцена с высокими деревьями вместо задника превращалась в таинственный лес, созданный воображением Шекспира. В саду заливисто запел соловей. Понемногу стали собираться и зрители. Женщины в богатых туалетах, элегантно одетые мужчины, проходя в сумерках и весело болтая, рассаживались по местам. Стивен поискал взглядом сестру, но не смог ее увидеть, ибо его поле зрения было ограничено. Может быть, у нее головная боль и она решила пропустить спектакль? Однако вряд ли имеет смысл рассчитывать на такую удачу.

Повеяло запахом роз, подошла Розалинда. Ее взбитые волосы были украшены золотой диадемой. Она была очень хороша в царственном одеянии повелительницы амазонок.

Грим подчеркивал полноту ее губ, длинные темные ресницы придавали глазам соблазнительный вид. Она выглядела молодой женщиной в полном расцвете, необыкновенно привлекательной и желанной.

Он хотел обнять ее, но благоразумие заставило его сдержаться. Он только сунул руку под мантию и обвил ее теплую гибкую талию, уверенный, что никто не сможет этого заметить.

Их тела соединились от плавного изгиба ее бедра до упругой груди. Кровь судорожно запульсировала в его жилах. Раскрыв пальцы, он стал медленно гладить ее, тихо приговаривая при этом:

— Готова ли ты к нашему предстоящему венчанию, моя Ипполита?

Она подняла полуприкрытые веками, затуманенные желанием глаза и ответила:

— Да, я готова, мой дражайший герцог.

И прижалась к нему сильнее.

В нем так и закипела кровь. На какое-то мгновение он дал полную волю воображению. Они бессмертная королевская чета, возлюбленные, неразделимо слившиеся в страсти. Он будет подносить ей бокалы вина, дарить благоухающие розы, и они будут жить вместе в заколдованном лесу, вечно молодые и сильные.

Знакомые колики в животе вернули его к реальности. Что за проклятие! Он был похож на мотылька, порхающего вблизи пламени — волшебного очарования Розалинды. Почему он мучает и ее, и себя?

Да потому, наверное, что даже неутоленное желание, при всей своей мучительности, все же слаще, чем холодные доводы рассудка. И все же он опустил руку и отодвинулся.

— А вы не ставили здесь «Как вам это понравится»? Здешняя сцена как будто нарочно создана, чтобы быть декорацией Арденнского леса.