Моя плоть сладка - [35]

Он побрился и подошел к гардеробу. Надевая брюки, он вдруг обратил внимание, что Дверь, ведущая в соседнюю комнату, прикрыта неплотно. «Но я уверен, что утром она была прикрыта, – подумал он. – Кто ее открывал? Может быть, Изабель приходила сюда, пока я был на террасе?»

Он вошел в ее комнату. Беспорядок. Но еще больший, чем у него. Все перерыто, как будто кто-то что-то искал. И вдруг на – балконе он услышал какой-то непонятный звук. Осторожно ступая босыми ногами, он вышел на балкон.

Никого! Вот интересно!

Снова послышался тот же звук. Тихий царапающий звук. Фолл взглянул наверх. С правой стороны на выступе, идущем от его балкона к соседнему, стоял человек. Маленький человек, тот самый, который спрашивал у портье об Изабель.

Повернув лицо к стене, раскинув руки с растопыренными пальцами, будто он был распят на кресте, Морис Ле План застыл, как муха на двери. Он услышал, как кто-то босыми ногами тихо ходил по балкону, немного ниже, слева. Но он не мог повернуть голову. Если он ее повернет, то может упасть.

Он был уже посередине между двумя балконами. Теперь до второго балкона оставалось примерно пять футов. Если бы его не заметили, он бы благополучно добрался до него.

Снова послышались шаги босых ног. Но никто его не звал. Значит, кто бы ни был тот человек на балконе, он не видел Ле Плана. Есть еще шанс.

Ле План на мгновение закрыл глаза, стараясь совладать с собой. Руки его дрожали, что не раз уже случалось с ним за последние двадцать четыре часа. Глупый гороскоп из французской газеты снова пришел на память: «Если в рискованном деле наметится неуверенность…» Дрожь с рук перешла на ноги. Солнце, отражающееся на белоснежной стене, буквально ослепило его.

Он услышал, как человек на балконе снова пошевелился. Может быть, он уходил в комнату? Может быть, все в порядке? Ле План решил сосчитать до десяти и потом продолжать путь. Он медленно считал: раз, два, три… четыре, пять… «Я – посредник, – думал он. – Да, сейчас я, как никогда раньше, нахожусь посередине, достаточно высоко над землей, чтобы мне грозила смерть, и в то же время – на полпути к спасению».

«Будь осторожен в выборе друзей…»

Шесть, семь… «Что, он уже ушел в комнату? Можно мне двигаться дальше?» Восемь… «В пяти футах от меня другой балкон. Если я доберусь до него, я спасен». Девять… «Вероятно, он ушел. Ничего не слышно». Десять. Ле План правой ногой пошарил по выступу. Затем, приставил к ней левую ногу, продвинувшись таким образом еще на один дюйм. Осторожно нащупывая стену, продвинулась и правая рука. И снова правая нога нащупывает выступ…

Еще одно продвижение. Почему-то на этом месте, на выступе, оказался толстый слой песка и обкрошившегося мела. Этот мусор зашуршал под правой ногой. Потом Ле План медленно переставил левую ногу. Снова зашуршал мусор.

Чей-то голос произнес!

– Эй, вы, что вы там делаете?

Это Американец. Ле План понял это, не оглядываясь. Значит, он увидел его. Ле План решил сыграть ва-банк и проиграл.

– Эй, вы там! Я с вами разговариваю!

До парапета следующего балкона осталось три с половиной фута. Внизу… Ле План не смотрел вниз. Он боялся высоты, боялся со времен давно забытого детства. Он снова продвинул ногу на дюйм, не обращая внимания на окрики человека с балкона.

– Хотите я вам помогу? Осторожнее, это очень опасно!

Ле План снова приставил левую ногу и продвинулся еще немного. Он стоял выпрямившись, раскинув руки. Опять под ногами какой-то мусор. Он может оказаться роковым.

Впервые он взглянул вниз. С высоты третьего этажа. О, боже! Выступ здесь немного попорчен, он может обломиться. Двор внизу вымощен булыжником. Ле План почувствовал, что вновь задрожал, и закрыл глаза. Больше он не будет смотреть вниз.

– Вы там не пройдете, – раздался голос американца. – Вернитесь. Дальше выступ немного обкрошился.

Всего три фута до спасения. Три фута по выступу, который может раскрошиться окончательно. До спасения еще три перехода, а чтобы вернуться назад – не меньше двадцати.

«Действуй быстро!» – говорит гороскоп.

Человек по имени Морис Ле План достиг высшей степени нервного напряжения. Он продвинул вперед правую ногу и услышал, как под ногой раскрошилась известка.

Теперь двигалась левая нога. Все в порядке? Кажется, да. И тут он нарушил свое обещание и посмотрел вниз. Посмотрел и застыл от ужаса. Он увидел падающие куски известки. Услышал звук разбившихся о булыжник обломков. Его правая нога ступила на место, ширина которого была значительно уже его ботинка. Он не может продвигаться дальше.

Ле План прижался к стене.

– Возвращайтесь обратно, – вновь послышался настойчивый голос американца. – Осторожнее! Возвращайтесь обратно.

Но он не мог. Красные искорки прыгали в его плотно закрытых глазах. Тело расслабилось. «Я должен двигаться. Я должен двигаться», – в отчаянии повторял он про себя. Он передвинул левую ногу каблуком вперед, прикоснувшись к каблуку правой.

И вдруг правая нога соскользнула. Серый габардиновый пиджак раздулся в воздухе. С широко раскинутыми руками Ле План перевернулся как колесо, открыл глаза, глядя на кружащееся перед ним видение – конец жизни.

Грегори Фолл, перегнувшись через перила балкона, видел, как он со свистом пролетел вниз. Услышал, как мягкое живое тело шлепнулось о мертвые камни. Он лежал, скорчившись, с неестественно вывернутыми конечностями, как разбитый манекен с витрины. По вымощенному булыжником двору бежали два служащих отеля. Внезапно они остановились, не добежав нескольких шагов до тела. Они взглянули вверх на взволнованное лицо Фолла.