Моя небесная жизнь: Воспоминания летчика-испытателя - [3]

В остальном моё воспитание легло на бабушку, которая, как я уже сказал, трудилась сразу на нескольких работах. Фактически я был предоставлен самому себе. Это и наложило определённый отпечаток на всё моё детство. Я приучился играть сам с собою, часто бывал на улице. Но, надо отдать ей должное, улица меня не испортила…

Мама была очень сильным, волевым и упорным человеком, характером своим во многом походила на дедушку, хотя выглядела очень женственно. Её, видимо, закалило и то, что жила она в неимоверное время, когда надо было полагаться только на себя. Это наложило отпечаток на всю её дальнейшую жизнь. Красивая, хрупкая девушка постепенно превратилась в волевую и сильную женщину. Это сказалось и на её работе. Она дослужилась до начальника цеха электронной аппаратуры одного из заводов. Помню, как приносила она домой огромные схемы и постоянно в них разбиралась. Самое удивительное, что, когда я уже учился в высшей школе и имел определённые познания в области электротехники и электроники, мама часто помогала мне и очень легко разбирала сложнейшие схемы. На меня это производило сильное впечатление, тем более что эти предметы были не самыми моими любимыми — мне больше нравились математика и история.

Более того, когда мама болела, а на работе случались какие-то происшествия, она по телефону просила работниц раскрыть нужные схемы и «вслепую» указывала, где надо искать неисправность. Это выглядело наподобие игры в шахматы «втёмную».

Вообще, я очень горжусь своей мамой, люблю её и постоянно чувствую некую неловкость за её судьбу. Всю свою жизнь без остатка она отдала мне и моим детям и очень рано — в 59 лет — ушла от нас. Не было бы её — кто знает, сумел бы я достичь тех целей, которые ставил перед собой. Многие из тех качеств, что развились во мне, были заложены именно мамой. Атмосфера семьи и материнское воспитание постоянно накладывали отпечаток на формирование моего характера. В дальнейшем я ещё не раз вернусь к своей маме, коснусь её влияния на мою судьбу.

У моего отца дальнейшая жизнь тоже сложилась нелегко. Его вторую семью постигла страшная трагедия. После войны отец служил в Ашхабаде, и памятное ужасное землетрясение не обошло его стороной. Почти вся семья его погибла под обломками дома… Он закончил службу в Москве, начальником военных сообщений Московского округа. И тоже помог мне в определении моей судьбы. Я благодарен ему за это.

Прожил он довольно интересную, долгую жизнь и скончался в Москве в возрасте 86 лет. Наверное, он был более счастлив, чем мама. Уже хотя бы потому, что увидел свою правнучку. За четыре года до его смерти у моего старшего сына родилась дочь Олеся. И моему отцу было приятно видеть своё продолжение уже в третьем поколении.

С его смертью связан ещё один памятный, взволновавший меня эпизод. Ещё при его жизни я часто интересовался своими корнями по отцовской линии, расспрашивал его о своих предках. Но отец всячески уходил от разговоров и ничего мне не говорил. И надо же было такому случиться, что о своей родословной по линии отца я узнал на девятый день после его похорон, когда собрались родственники и сестра отца наконец приоткрыла семейную тайну.

Она в своё время была режиссёром Свердловской киностудии и проводила съёмки в небольшом провинциальном городе на северо-западе России. И там нашла дом, где до революции жил царский полковник по фамилии Меницкий. Происхождение нашей фамилии тоже любопытно. Предки мои около 200 лет жили в этом городе. И каждый давал сыну имя своего отца. То есть, условно говоря, был Виктор Владиславович, дальше шёл Владислав Викторович, а продолжал род опять Виктор Владиславович — и так все 200 лет. И только мой дед — Владислав Викторович дал моему отцу имя Евгений. Кроме того, он нарушил ещё одну фамильную традицию, перебравшись из этого городка под Псковом в Киев.

В самое ближайшее время я побываю в этом небольшом провинциальном городе, вотчине моих предков, найду дом, где жила моя фамилия, разыщу книгу со своей родословной, о которой говорила сестра отца, подышу воздухом, которым дышали мои пращуры, прикоснусь к своим корням…

2. ОЛИМПИЙСКОЕ ДЕТСТВО

Школьные годы мои пролетели бурно и незаметно. Может быть, потому, что рос я озорным, постоянно шкодившим мальчишкой. И это было естественно. Мои мама и бабушка работали, и я был предоставлен сам себе. А это значит — и улице.

Послевоенная Москва была полна безотцовщины, и многие мои сверстники жили гораздо хуже, чем мы. Многим из них надо было добывать себе и еду. Поскольку тогда ещё и понятия такого не существовало, чтобы в детском возрасте подрабатывать и зарабатывать себе на хлеб, честные его поиски иногда приводили к совершенно неожиданным результатам. Помню, однажды мы напилили и накололи с ребятами дров и получили за это какие-то деньги. Довольные собою, мы накупили на них всякой всячины: кусочек полукопчёной колбасы, пшена для голубей, сходили в кино. Мама устроила мне целый допрос: откуда и как у меня появились деньги? И когда я с гордостью рассказал, как заработал их, последовала совсем не та реакция, которую я ожидал. Оказывается, мы должны были поступить, как тимуровцы, то есть гордо отказаться от заработанных денег и в ответ на «большое спасибо» нанявшего нас хозяина вежливо ответить ему: