Моя Марусечка - [5]
Маруся вытряхнула из фартука ножи, пошла к себе и устало опустилась на ящик.
Маруся. Митя… Перед самой пасхой ей приснился сон. Будто идут они с Митей по дороге, цветы кругом, птицы поют, люди там-сям. Вдруг все заволновались и посмотрели в гору. С горы спускался старик в грязной одежде. Подошел к ним, сел, развернул мятую газету, положил на нее огурец парниковый, полбатона, лук, и в промасленной бумажке шкварки сала. Стал есть. Вдруг кто-то толкнул Марусю в бок: зовет, зовет! Она подошла. «Ну, что скажешь?» «А что спросишь?» – выкрикнул из толпы Митя. Маруся обмерла: «Молчи… это же Бог…» Старик недовольно глянул на них, но ничего не сказал. «Иди, иди, простили тебя», – зашикали на нее из толпы. Маруся пошла. Одна. Ее догнал какой-то мужик и протянул картонную коробку. «На! Можешь поднимать ее на грудь, на плечо, опускать на живот, только на землю не ставь. Понятно? Всю дорогу неси в руках». «А что это?» «Как что? Твое горе». «А Митя? Митя где?» «Он не пойдет, говорит, здесь останусь…» Через неделю, на майские, Митю взяли. Митя-Митя…
Алюська. Мария Христофоровна!
Маруся. Ой!
Алюська. Вот вы, Мария Христофоровна, постоянно жалуетесь, что устаете. А я как не приду, вы все сидите.
Маруся. Алюська говорит тихо, сладко, а как газ – тошненько. Но ее не тронь, чуть что – бежит жаловаться в профсоюз. Ей можно. Ее обнимал сам Фидель Кастро. С ней спорить нельзя, надо говорить в лад.
Алюська. Все-таки хорошая у вас работа.
Маруся. Да, работа моя хорошая.
Алюська. Вот доктор, он молодой, да, но это не значит, что ему можно хамить. А вы не даете себя осмотреть. Прячетесь по закуткам, вас ищут.
Маруся. Нечего в меня пальцы ширять. Мне шийсят лет.
Алюська. Вы имеете дело с пищей!
Маруся. Я имею дело с грязью.
Алюська. Но вы мимо проходите, дыхаете на нее.
Маруся. Не дыхаю.
Алюська. И газеты вы не читаете.
Маруся. Не читаю.
Алюська. Международным положением не интересуетесь.
Маруся. Алла Николаевна, вы не помните, у нас капкана нет?
Алюська. Зачем?
Маруся. На бурую крысу бы поставить. Может, хоть в капкан попадется. Третий год поймать не можем. А она сгрызла знамя центрального торга с бахромой. Вместо уха у Ленина теперь дырка зевает. Чем только не приманивали эту крысу: и сырокопченой, и сырком с изюмом, и осетриной вяленой…
Алюська. То есть как – знамя? Где?
Маруся. В красном уголке.
Алюська пулей вылетела из каптерки. Маруся закрыла дверь на засов.
Маруся. Эта крыса такой умный человек…
В коридоре послышались шаги. Кто-то топтался у двери.
Виталька. Христофорна… ты тут? Открой.
Маруся открыла.
Виталька. Оля где?
Маруся. Ссыкунов ловит.
Виталька. Что у тебя тут? Выпить нету?
Маруся. Воды дать?
Виталька. Ну, ладно-ладно! Я знаю, у тебя тут было… спирт на пчелином г. не…
Маруся. На г. не-е… На прополисе! От поноса держу, крепит.
Виталька. Вот-вот. Закрепи меня, Маруся. Марусь, посмотри, веко красное? Болею что-то…
Маруся. Боле-ею…
Она полезла в шкафчик, достала пузырек, налила рюмку. Виталька выпил.
Виталька. Фу… Ничего, Маруся, перебедуемся… Знаешь, как я болел? Приехал домой, в село помирать. А мать мне хлоп четверть кагору. Говорит: «Пей, сыночка, по пятьдесят грамм и никакого туберкулезу». Ну, я сел с дружком, и мы за один вечер всю эту четверть распили. Распили, и он говорит: «Лучше ешь собак».
Маруся. Ты ел собак?
Виталька. Ага, стану я есть собак! Перерешили на сурочий жир.
Маруся. Помогло?
Виталька. Ага, стану я есть сурков! Сижу как-то утром, рожа всмятку, от кагора только пучит. Мать мне говорит: скосил бы ты возле огорода люцерну. Я скосил. Выпил молока. Опять покосил. Опять попил. Все! Выздоровел! Эх, люблю же я природу, теплый борщ, холодну воду, толсту бабу, як колоду, полна пазуха сисёк!
Маруся. Виталька, Виталька…
Виталька. Поеду на Комсомольское озеро на лодке кататься. Знаешь, какие там пловчихи тренируются?
Маруся. А Женюра?
Виталька. Да, Женюра… Нет, семья – это семья. Это святое. Маруся, а ведь она меня ни разу не застукала – не сдернула ни с одной женщины. Я ей сказал: Женюра! Я дам тебе день на подружек! День на парикмахерскую! Я прочту «Гигиену брака». Я был идиот, дурак, псих! Вот тебе ковер на стену! Вот тебе палас на пол! Женя, сынок, у тебя есть папа! Дочка… такая стерва растет. Купил ей бальное платье.
В каптерку вошла Оля.
Виталька. Оля! Сойди с ума, купи водки.
Оля. Я ростю для родины…
Виталька. А я пузо с кишками!
В коридоре раздался шум шагов. Маруся выглянула в дверь: какие-то люди шли на второй этаж, все в пиджаках. Виталька встал и присоединился к процессии.
Маруся. Куда это они?
Оля. На партком пошли. Сейчас по Давидовичу пройдутся с песочком!
Маруся. Ну что, ну и хорошо, раз такое дело…
Она взяла швабру, ведро и направилась в зал. У дальней стены был натянут экран. Возле экрана стояла Алюська и говорила что-то про псов сионизма. Маруся огляделась. Мишаня Давидович с Виталькой сидели на последнем ряду и резались в шашки.
Виталька. Бей дамку!
Мишаня. Не хочу!
Виталька. Бей дамку, я тебе говорю!
Маруся. Ой! Марья Петровна партейная, а я ей ругала докторскую колбасу.
Виталька. Мар-р-руся! Ты зачем доктора обидела?
Начался фильм. Алюська по ходу фильма вставляла свои комментарии.
Написанная по мотивам сказки братьев Гримм пьеса переносит нас в сказочную немецкую деревушку, где живёт молодой парень Ганс, увалень и не особо толковый работник. Главное, что его отличает от других – он не может испытать страха. Более того, он сам хочет найти что-то, что наконец его испугает. Как раз так случилось, что нечисть захватила замок короля, вместе со всеми богатствами. И тому, кто замок вернёт, обещана рука его дочери.
История о том, как маленькая Оля нашла себе лучшего друга в дворовом псе Снежке, щенке, который потерялся и искал себе хозяина. Добрая детская сказка о настоящей дружбе, заставляющая задуматься, что каждый человек, каким бы он ни был, может найти себе друга и сделать свою жизнь лучше.
Адаптация Татьяны Уфимцевой, выполненная по пьесе Джона Синга «Удалой молодец, гордость запада». Оригинальное произведение, написанное в начале 20 века, описывает жизнь в глухой провинции, где обитатели живут в сразу двух мирах: в одном – смиренно влачат свое серое монотонное существование, в другом – жаждут яркой жизни, не могут смириться с тем, что день за днем уплывает облако-рай. Робея менять что-то в своей собственной жизни, они сублимируют скопившееся напряжение и переносят свою коллективную бессознательную мечту на случайно выбранного героя.
Пьеса, созданная по мотивам сказки Гофмана, погружает нас в знакомый всем с детства мир. Мастер Дроссельмейер приходит под рождество в дом, где живут две маленьких девочки. Одной он дарит прекрасную куклу принцессу, второй щелкунчика, поначалу кажущегося нелепым, но в результате, благодаря фантазии своей маленькой хозяйки, именно он даёт начало разворачивающимся дальше волшебным событиям.
Мы попадаем в мир насекомых, где очень прилежный сверчок, которого все сверстники считают слабаком и трусом, спасает козявку и в результате становится общепризнанным героям. Написанная в стихах сказка станет прекрасной основой для спектакля, который будет интересен самым маленьким зрителям.
«– Приехали, никак!– Выходи, товарищи красные бойцы.– Астарпала! Буч не, манау не? (Что это такое?)– Сибирь.– Сибир? Тайга? Ой-бай! Булжерде быз буржала куримыз! (Мы тут совсем пропадем!)– Ниче, привыкнешь!..».