Моя коллекция - [46]

— Возьмите ключ от восемнадцатой! — звонко закричала Галя.

— Где у вас горит? — спросили из-за двери.

— У нас не горит, — выкрикнула Галя, — то есть, горит, но не сильно… Одним словом — ломайте дверь!

Раздались несколько тяжелых ударов и треск взламываемой двери.

— Эмма! Быстро! Юбку! — крикнула Галя.

Я перекинула ей юбку.

В коридоре послышался шум от множества ног. Двери распахнулись, и мы вышли. В прихожей и в коридоре толпились люди. Впереди стояли незнакомые парни с красными повязками на рукавах. Из-за их спин выглядывали соседи. Дворничиха тетя Маша в белом фартуке таращила на нас глаза. В открытую дверь входили все новые люди.

— Где горит? — спросил старший дружинник с черной бородкой.

— Нас заперли, — просипела я, держа сонную Ляльку за руку.

— Сережа, беги, позвони ноль один. Скажи — ошибка. Быстро! — сказал старший. — Так кто нахулиганил?

— Вот кто, — сказала Галя, вынося из комнаты Игорешку. Он спал у нее на руках, завернутый в синее байковое одеяло.

— Вот этот? — протянул бородатый и оглянулся на своих. — А ходить он умеет?

— Конечно, умеет, — обиделась Лялька. — И ходить, и бегать, и задвижку закрывать.

— Пошли, ребята, — сказал бородатый. — Все в порядке, граждане. Спокойной ночи!

Под окном раздалась сирена пожарной машины…

Ленинград, июнь 1963 г.

Колька

Нас трое на лугу: хозяйская корова Белянка, Колька — соседский дачник — и я.

Кольке четыре года. У него круглая светлая головенка, серые лукавые глаза и лупящийся от загара нос. Он весь украшен воинскими шрамами: на руке ссадина, коленка темнеет свежим кровоподтеком, когда он улыбается, то видно, что не хватает двух передних зубов.

Встает он рано. Красная Колькина тюбетейка мелькает то за домом, то в саду. У него много дел. Прямо со своего трехколесного велосипеда он залезает по стремянке на крышу сарая и оттуда дразнит Рекса. Потом гоняет кур. Позавчера он сунул хозяйского кота в бочку, вкопанную под умывальником, и на даче разразился скандал, когда мокрый и злой, распространяя зловоние, кот влетел в хозяйскую половину и прыгнул на пикейное покрывало. Кольке здорово влетело за это от матери, и его басовитый рев разносился по всей даче.

Каждое утро Колькин нос прилипает к стеклу нашей веранды и произносится неизменная фраза:

— Дядя Лева, выходите гулять!

Я выхожу со складным стулом и пластилином в руках и направляюсь к калитке. Колька немедленно атакует меня:

— Дядя Лева, вы вышли гулять?

— Да.

— А это что?

— Это складной стул.

— Он раскладается?

— Да.

— А вы куда?

— Я пойду лепить Белянку. Пойдем со мной!

— Пойдем. А вы мне на стуле дадите посидеть? А можно я его понесу?

Я даю ему стул, и мы идем на широкую зеленую лужайку за дачами, где, привязанная к колышку, пасется Белянка — большая холмогорка. Светло-коричневые пятна раскиданы прихотливым узором на ее крутых боках, породистая морда абсолютно белая, и только левое ухо, как бы случайно, залито коричневым. Белянка лениво пощипывает траву и медленно описывает большие круги по лужайке вокруг столбика.

Я усаживаюсь немного поодаль и начинаю лепить. Колька пристально смотрит на корову. Видимо, моя модель внушает ему опасения.

— Дядя Лева! А мама не позволяет подходить к Белянке…

— А мы и не будем подходить. Мы будем тут сидеть и лепить. За тот камень не ходи.

Пауза. Колька думает.

— А если она на нас полезет?

— Ну так нас же двое! Я с тобой не боюсь!

Он медленно поворачивает ко мне голову — во взоре и в оттопыренной нижней губе изумление. Потом переводит взгляд на Белянку. Силы врага устрашающи.

— Я ей как дам по морде! — говорит он не очень уверенно.

— Как же ты дашь ей по морде?

— А кирпичом! — кровожадно говорит Колька. — По морде!.. У них морда, у коров и у лошадев.

На лужайке тепло, светло и зелено. Трава пахнет сладко и как-то особо, по-летнему. Белянка хорошо позирует, она медлительна и ленива, красивые карие глаза ее то косятся на нас, то закрываются белыми ресницами от мух. Она жует и дремлет.

Колька между тем вооружается. Он натаскал и сложил около моих ног целый арсенал: кучу щепок, обломки кирпича, камешки. Притащив откуда-то ржавую проволоку, Колька машет ею над головой, рассекая воздух, и вызывающе кричит в сторону Белянки. Помахивая хвостом, она поворачивается задом.

Между тем проволочный каркасик у меня в руках постепенно обрастает пластилином. Появляется тело Белянки, ноги, морда. Маленькая коровка быстро набирает объем. Солнце ярко освещает мою натуру, бабочки гоняются друг за другом, теплый ветерок приятно дует в спину.

Колька — весь внимание. Щербатый рот его открыт. В грязных кулаках зажато по камню.

— Дядя Лева, это вы Белянку хочете вылепить? — вежливо спрашивает он.

— Белянку.

— И рога сделаете?

— И рога.

— И хвост?

— И хвост.

— А где же у нее подойник?

— Какой подойник?

Колька озабоченно смотрит на пластилиновую корову, потом на живую, потом на меня.

— А вот тут! — Колька тыкает пальцем в брюхо пластилиновой коровы.

— Колька, это называется вымя! Я его обязательно вылеплю.

В это время на луг неторопливо выходит черная коза. Направление Колькиных мыслей моментально меняется.

— Дядя Лева, а кто сильнее — корова или коза?

— Корова.

— А корова может козу съесть?