Моя герцогиня - [2]

— Одиночество не мой удел, — возразила Джемма. — Рядом ты, да еще Мариетта с Люсиндой. Разве в обществе трех горничных, каждая из которых обладает собственным мнением, можно жаловаться на отсутствие советчиков?

Бриджит едва заметно прищурилась.

— Несомненно, ваша светлость. Должно быть, планируете на вечер какой-то особый наряд? Могу ли я передать джентльменам, что сегодня в их комплиментах не нуждаются?

Однако от острого взгляда Джеммы не утаилась мелькнувшая в хитрых глазах искра, и решение мгновенно изменилось. Бриджит уже наверняка слышала, что герцог приедет сразу на королевский праздник. Слуги не молчат… слуги все знают.

Герцогиня подозревала, что всему дому известно о ее нелепой, унизительной влюбленности в собственного супруга. Весь последний месяц она просидела в библиотеке перед шахматной доской, дожидаясь, когда тот соизволит вернуться с бесконечных парламентских заседаний. Прочитала все газеты, а особенно внимательно изучила те статьи, в которых излагались выступления герцога Бомона. Она оказалась… Она оказалась самой настоящей дурочкой. Следовало вести себя так, будто в сегодняшнем вечере не было ничего из ряда вон выходящего. Подумаешь, Элайджа провел две недели в деревне! Ну и что? Светской даме не пристало замечать присутствия или отсутствия столь незначительного существа, как муж.

— Нет-нет, никаких особых планов. Всего лишь немного болит голова, — пожаловалась Джемма, искусно придав голосу приличествующий случаю оттенок страдания. — А Корбин и Делакруа к тому же до отчаяния банальны. Вот если бы приехал Вильерс…

Взгляд Бриджит утратил подозрительность.

— Уж он-то непременно вылечил бы головную боль, ваша светлость. К тому же, — горничная улыбнулась, — этот джентльмен далек от банальности.

Джемма не смогла сдержать усмешку.

— Но Вильерс никогда не снизойдет до дамской гардеробной. Подозреваю, что сам он одевается еще дольше. Наверное, все-таки придется впустить Корбина. Как я выгляжу?

Джемма стояла посреди комнаты в корсете медового цвета, смело украшенном черными лентами. Бриджит окинула госпожу оценивающим взглядом и подошла, чтобы нанести последние штрихи, заметные лишь истинному мастеру: поправила на плече локон, чтобы жемчужная кожа казалась еще нежнее; слегка припудрила точеный носик.

Волосы, разумеется, уже были собраны в пышную кудрявую копну, хотя прическу еще предстояло украсить и напомадить. Одна из трех горничных-француженок Мариетта, обладала истинным парикмахерским талантом и целых два часа посвятила созданию образа, достойного королевского празднества.

Джемма посмотрела в зеркало. В неглиже она выглядела особенно мило: личико уже подкрашено, но волосы еще свободны от помады; стройные ноги просвечивают сквозь тончайший батист сорочки. Если бы Элайджа хоть раз зашел в это время… но он никогда не заходил. Лишь посторонние джентльмены — пусть даже и возомнившие себя близкими знакомыми — толпились в гостиной, вымаливая позволение прикрепить вуаль или выбрать цветок для платья.

Должно быть, мужья не интересовались процессом облачения своих жен: все секреты давно известны, трепет новизны утрачен. Хотя если учесть, что они с Элайджей не встречались в будуаре уже девять лет, не грех было бы проявить каплю любопытства. Когда супруги в последний раз спали вместе, она еще была неуклюжей плоскогрудой девятнадцатилетней девчонкой.

— А если бы внизу ждал Вильерс, вы бы его приняли? — осведомилась Бриджит и, словно художник, создающий яркие театральные декорации, причудливо высыпала на туалетный столик целую коробку разноцветных лент, а сверху — якобы небрежно — положила изящное зеркальце с серебряной ручкой.

— Вильерс опасен, — заметила Джемма.

Да, герцог сочетал в себе качества, которыми не обладали ни Корбин, ни Делакруа. Во-первых, он блестяще играл в шахматы, обладал острым умом и умел создавать оригинальные, непредсказуемые комбинации. А во-вторых… Во-вторых, он не скрывал вожделения. Пыл Вильерса ничем не напоминал легкие чувства галантных поклонников. Его откровенное восхищение больше походило на мрачное подводное течение; дерзкий красавец неумолимо притягивал мощной энергией обаяния, неотразимым очарованием улыбки, магнетическим взглядом доставшихся в наследство от матери бездонных глаз…

Бриджит вздохнула:

— Да, конечно, он француз, и это обстоятельство в корне меняет дело.

— Но только наполовину.

— Assez! Assez! C’est assez[1].

Горничная, как всегда, не ошибалась. Унаследованной от матушки французской крови действительно оказалось более чем достаточно… особенно в сочетании с английской мужественностью и силой. Необычный человек представлял серьезную опасность для душевного покоя любой женщины — не говоря уж о репутации.

— Значит, пригласить только Корбина, и больше никого? — уточнила Бриджит, забирая поднос с карточками.

Как правило, светская леди впускала в будуар двух, трех, а то и четырех джентльменов — тонких ценителей кружев и глубоких знатоков мушек. Приглашение одного лишь Корбина могло бы вызвать скандал, но разве кто-нибудь заподозрит, что она затевает интрижку с галантным кавалером? Да, лорд Корбин неизменно оставался любимым партнером в менуэте и удобным компаньоном. Блестящий танцор, элегантный щеголь, искусный собеседник. А главное, Джемма давно сделала вывод, что по большому счету интересует его так же мало, как и он ее.