Моя гениальная подруга - [80]

Я не задерживалась возле мастерской: бросив на нее беглый взгляд, шла себе дальше. Но в памяти неизбежно всплывали рисунки, украшавшие ее стены. «Для Лилы они, — думала я, — всего лишь забава. Деньги тут ни при чем. Ее вообще не волнует, будут ли продаваться ее модели. Вся эта затея с обувной фабрикой — не более чем ее прихоть, которую Стефано исполнил только из любви к ней. Счастливица! Ее любит человек, которого она тоже любит. Везет же ей! Все ее обожают — такую, какая она есть, способную на самые смелые выдумки. Она дала брату то, о чем он мечтал, значит, скоро придумает что-нибудь еще. Мне надо держаться к ней поближе. Что-нибудь, да произойдет».

Но ничего не происходило. Лила утвердилась в роли невесты Стефано. Когда у меня выпадало немного свободного времени и мы встречались, она казалась вполне довольной той жизнью, какую вела, словно больше не видела и не хотела видеть ничего, кроме скорого замужества, дома, детей.

Она стала гораздо мягче. Куда-то пропала ее обычная резкость. В этом я убедилась некоторое время спустя, когда до меня через Джильолу Спаньюоло донесся грязный слух о Лиле.

Джильола с ненавистью в голосе сказала мне на диалекте:

— Твоя подруга корчит из себя принцессу. А вот интересно, Стефано знает, что, когда Марчелло ходил к ним домой, она каждый вечер делала ему минет?

Я не знала, что такое минет. В детстве я слышала это слово, но понятия не имела, что оно обозначает, хотя догадывалась, что что-то позорное и унизительное.

— Неправда!

— А Марчелло говорит, правда.

— Он врет.

— Да ну? И брату тоже врет?

— Тебе это Микеле сказал?

— Да.

Я надеялась, что эти сплетни не дойдут до Стефано. Каждый раз по пути из школы я задавала себе один и тот же вопрос: «Может, пока не дошло до беды, предупредить Лилу?» Но я боялась, что она впадет в бешенство и отправится прямо к Марчелло Соларе с сапожным ножом. Наконец я решилась: лучше расскажу ей обо всем, чтобы у нее было время подготовиться к защите. Но оказалось, что она уже все знает. Мало того, она знала, что такое минет. Это стало мне очевидно после того, как она, используя гораздо более понятные слова, объяснила мне, что никогда не сделает этого ни с одним мужчиной, потому что ей противно, а уж с Марчелло Соларой… Потом она сообщила, что слух докатился и до Стефано, который напрямую спросил ее, какие отношения связывали ее с Марчелло в те времена, когда он был вхож в дом Черулло. «Никакие! Ты что, с ума сошел?» — гневно ответила она. Стефано поспешил сказать, что верит ей, что у него и без того не было никаких сомнений, а вопрос он задал ей только затем, чтобы предупредить: Марчелло болтает про нее всякие мерзости. Но выглядел он при этом немного растерянным, как человек, которому помимо воли лезут в голову нелепые мысли. Она это заметила и завела с ним долгий разговор, в конце которого призналась, что жаждет крови Солара, но понимает, что легче от этого никому не станет. В итоге они решили просто стать выше Солара и местных сплетников.

— Как это — выше? — удивилась я.

— Да просто не обращать на них внимания. Пусть себе болтают что хотят — и Марчелло, и его братец, и папаша, и дед. А мы будем делать вид, что их не существует.

И Стефано как ни в чем не бывало торговал у себя в лавке, не бросаясь в драку ради защиты чести будущей жены, Лила и не подумала кому бы то ни было грозить сапожным ножом, а Солара продолжали распространять похабные сплетни. Я была в замешательстве. Что с ней случилось? Для меня поведение Солара не таило никаких загадок и вполне соответствовало тому миру, в котором мы существовали с детства. Но на что рассчитывали они со Стефано? Где собирались жить? То, как они себя вели, не вписывалось ни в одну знакомую мне схему, о таком не говорилось в стихах, которые я учила в школе, или в романах, которые брала в библиотеке. Я недоумевала. Они не реагировали на самые гнусные оскорбления Солара, со всеми держались приветливо и вежливо — ни дать ни взять Джон и Жаклин Кеннеди, посещающие трущобу. Когда они прогуливались и он обнимал ее за плечи, казалось, что на них никакие старые правила не распространяются: они смеялись, шутили, прижимались друг к другу, целовались. Когда по вечерам они проносились мимо в автомобиле с открытым верхом, элегантно одетые, я думала: «Они едут одни куда хотят, и не тайком, а с разрешения родителей и Рино, и им плевать, что о них будут говорить!» Интересно, это Лила настояла, чтобы они вели себя настолько демонстративно, заставляя весь квартал перемывать им кости? Неужели в этом и состоит ее новая задумка? Может, она хочет вырваться за пределы квартала, на самом деле его не покидая? Сорвать с нас старую кожу и нацепить новую, сделать нас похожими на нее?

47

Все усложнилось, когда слухи о Лиле дошли до Паскуале. Это случилось в воскресенье, когда мы с Кармелой, Энцо, Паскуале и Антонио гуляли вдоль шоссе.

— Я слышал, Марчелло Солара болтает, что Лина была с ним, — сказал Антонио.

Энцо и глазом не моргнул, зато Паскуале сразу вскинулся:

— В каком смысле — «была с ним»?

Антонио постеснялся объяснять при нас с Кармелой и сказал только: