Моя фронтовая лыжня - [9]
Из нескольких Пьянковых, которые оказались в 1-м батальоне, в нашу третью роту попал тот самый Гриша Пьянков, которому Муса надавал пониже хлястика. Как уроженца поселка Сан-Донато его прозвали Гришей Итальянцем.
Гриша невысокого роста, не особенно крепкого телосложения. Но и заморышем его никак не назовешь. В нашем батальоне щуплых и хилых нет.
Поначалу Гриша Итальянец претендовал на роль ротного балагура, зачинщика смешных розыгрышей. Но попытка оказалась с негодными средствами. Василия Теркина из него не получилось. Чаще солдаты подшучивают над ним самим.
У Гриши Итальянца хватает уязвимых мест. Во-первых, частенько всплывает вопрос — за какие такие достоинства предки Гриши получили столь примечательную фамилию? Во-вторых, поводом для всевозможных острот служит «итальянское» происхождение Пьянкова. То у него спрашивают, какой в этом году урожай апельсинов. То справляются о здоровье Муссолини. То сообщают Грише Итальянцу радостную весть: специально для 280-го прибыло несколько вагонов с макаронами.
Чаще всего с Гришей Итальянцем бывает так: он смешит однополчан помимо своего желания — влипает то в одну забавную историю, то в другую.
Двухэтажный Авенир
Рослых детинушек в 1-м батальоне хватает. Но среди них выделяется наш ротный и батальонный правофланговый Авенир Гаренских. Настоящий былинный богатырь! Рост — два метра с гаком, нога — сорок восьмого размера. Ребята прозвали его Двухэтажным Авениром.
Не знаю, существует ли в армии официально узаконенный порядок — выписывать современным Ильям Муромцам и Василиям Буслаевым двойной паек. В нашем запасном полку Двухэтажный Авенир этим правом пользуется. И все солдаты считают, что так оно и должно быть. Понимают, что такой махине на норме простых смертных никак не продержаться.
Со временем для силы Авенира найдется применение: он будет таскать пулемет. Но на опыте нашего батальона мы убедились, что брать в лыжники слишком уж крупногабаритных мужчин не стоит. Им куда удобнее служить, например, в сверхмощной артиллерии РГК. Пусть подают вручную многопудовые снаряды.
Первые неудобства из-за своего роста Двухэтажный Авенир испытал уже в запасном, на полосе препятствий. Пролезть через отверстие в дощатой стене — трудно, застревает. Проползти ужом под колючей проволокой — еще труднее. Когда стали на лыжи, оказалось, что под сверхтяжеловесом слишком вминается снег.
Впоследствии, на фронте, Двухэтажному Авениру больше, чем любому из нас, будет угрожать снайперская пуля. Слишком уж заметная мишень. Ему же труднее всех будет продираться сквозь лесные чащобы, в которых нам придется воевать.
Но факт остается фактом: подбирая лыжников, Невьянский военкомат великана Авенира Гаренских не забраковал.
Кокоулин и Одинцов
В послевоенной художественной литературе, в киноискусстве, а потом и в телевидении установилась традиция: ротный старшина должен быть украинцем. Это исполнительный служака, пунктуальный, дотошный, требовательный. Внешне как будто черствоватый, но в глубине души сентиментальный. Говорит с сильным миргородским акцентом, густо пересыпая свою речь словами и выражениями вроде таких: нехай, трэба, нэма, грець, трохы, бисов сын, шоб тоби повылазило…
Такой старшина в общем-то замечательный малый. Он является для молодого солдата и наставником-воспитателем и отцом родным. Но вместе с тем его ежечасная, ежеминутная опека, его жесткий курс по отношению к нерадивым и ершистым, его наряды вне очереди приходятся по душе далеко не всем. Так что таких старшин солдаты с умилением вспоминают уже после окончания срока службы.
Эти строки я пишу в марте 1977 года. Оторвался от письменного стола, чтобы посмотреть телевизионный «Огонек», посвященный 8 Марта. И вот выступает артист эстрады Винокур с имитацией своего ротного старшины Ковальчука. Это был один из лучших номеров программы.
А ведь и правда, подумалось мне, сколько за годы службы в армии мне довелось встречать таких старшин! И один из них был с точно такой же фамилией — Ковальчук. Надо же!
Бели бы я писал не документально-автобиографическую повесть, то, очень возможно, поддавшись поветрию моды, сотворил бы еще одного старшину Ковальчука. Но я задался целью рассказать о реально существовавших моих однополчанах. Поэтому ходить с Урала к варягам, за старшинами-украинцами, не стану.
Итак, в нашем запасном полку вполне хватает старшин из местных, уральцев. Другое дело, что они удивительно похожи на украинского Ковальчука. Тоже денно и нощно пекутся о солдатах, тоже зорким соколиным оком подсчитывают пылинки в канале ствола винтовки. Тоже зычным голосом приструнивают строй: «Рра-а-аз-го-вор-чи-ки!» Тоже не дают ржаветь своей старшинской «катушке»: щедро оделяют нарядами вне очереди строптивцев и разгильдяев.
Вот такой старшина-уралец достался и нашей роте: Геннадий Кокоулин. Правда, лексикон у него иной, чем у Ковальчука. Он прекрасно обходится без «нехай», «трохы» и «бисового сына». Непроворному, неуклюжему солдату он может сказать: «Ты что это — словно росомах, еле-еле раскачиваешься!» Любителю понежиться после команды «Подъем!»: «А ну-ка, немедленно встать! Не к теще на шаньги приехал!» Плохо вычистившему винтовку: «Э-ге-ге, брат! Да у тебя в канале ствола пригоршню кедровых орехов собрать можно!»
Имя Константина Сергеевича Станиславского (1863–1938), реформатора мирового театра и создателя знаменитой актерской системы, ярко сияет на театральном небосклоне уже больше века. Ему, выходцу из богатого купеческого рода, удалось воплотить в жизнь свою мечту о новом театре вопреки непониманию родственников, сложностям в отношениях с коллегами, превратностям российской истории XX века. Созданный им МХАТ стал главным театром страны, а самого Станиславского еще при жизни объявили безусловным авторитетом, превратив его живую, постоянно развивающуюся систему в набор застывших догм.
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.