Моя другая жизнь - [182]

— О, чемодан от «Орвис»? Я всегда их вещи покупаю. Наша последняя модель как раз в него уместится.

— Она уже в продаже?

— Сейчас я вам ее покажу.

Продавцы никогда не отвечают прямо; слова «да» и «нет» в их лексиконе отсутствуют.

Мы сидели у него в офисе на Лексингтон-авеню в районе Семидесятых улиц. Район очень оживленный, из-за большой больницы поблизости, и шумный, несмотря на больницу. Он сказал, офис временный: он, мол, как раз переезжает. И правда, у стены громоздился штабель картонных коробок; но у меня было ощущение, что уезжать он никуда не собирается.

Хотя контора выглядела временной, сам он был тип-топ. Не только костюм, но и туфли, галстук, даже ремень — все тщательно продумано. Он умел производить впечатление, но на меня такие штуки не действуют. Я видел человека, который хочет, чтобы о нем судили по одежке, а как раз этого я не ценил никогда. Он был чуть постарше меня, но в отличной — куда мне до него — форме. Вот это меня впечатлило. Об этом мне хотелось знать побольше.

Я уже готов был задать вопрос, когда заметил у него на столе фотографии в рамках. Три фотографии одной и той же девочки: в розовом одеяльце младенец, еще розовее; на четвереньках, выглядит как заводная игрушка; и детский портрет — этакая женщина во младенчестве. Очень похожа на Ванду: бледные глаза, упрямый рот, и даже в пухленьких щечках было что-то от помешанной на диетах Ванды.

— Ну, добро пожаловать в «Глоубл».

Держался он, как и все продавцы на свете. Пожал мне руку и усадил в кресло, не переставая извиняться за вид своего офиса.

Рукопожатие его было многозначительно. Конечно, это рассчитанный был нажим, очень точно отмеренный. Но пальцы были тверды, и ладонь тоже. Ему не приходилось прилагать никаких усилий, чтобы я почувствовал: хватка у него железная. Гребец, наверно, или велосипедист. Поняв, что он до сих пор занимается спортом — причем не абы как, а всерьез, — я сразу изменил к нему отношение: он гораздо сложнее того стереотипного продавца, за которого я принял его с первого взгляда.

На загорелом лице заметны были прыщи. Не был он похож на человека, который качается напоказ; на самом деле здоровяк — одинокий атлет, с широкими плечами, толстой шеей, бугристыми мускулами и ссадинами на побуревших от солнца руках. Настолько могучий, что костюм сидел на нем неуклюже; и в помещении ему было тесно — приходилось постоянно контролировать свои движения в небольшом пространстве офиса. Его мощь не соответствовала такому окружению, очень уж крупный был мужчина. А когда, приседая на корточки, чтобы показать мне самую маленькую модель телефона, он поддернул брюки — я увидел, что не ошибся: точно, велосипедист. Икры — две глыбы мускулов, а сухожилия — толстый трос.

— Много ездите на велосипеде?

— Как вы догадались?

Я пожалел, что так импульсивно проявил свое любопытство. Но велосипед — это, как правило, увлечение одиночек. Редко кто ездит компанией. Это особая жизнь, мало кому известная; своего рода монашество. Потому я и стал смотреть на него совсем по-другому. Более уважительно, но и более настороженно.

— Да так как-то…

— Знаете толк в велосипедах?

— У меня «Мэрлин».

Он улыбнулся:

— Ну, значит, знаете. — Посмотрел куда-то в сторону и добавил: — У меня «Кэстрел» был, чуть больше года назад. Из углеволокна. Были и у него кой-какие недостатки, но до чего легкий! Отличная машина. Пришлось продать.

Остальное я домыслил. Такая игрушка стоит три тысячи долларов. Деньги понадобились из-за развода.

— А сейчас я на стареньком «Фудзи» катаюсь, он у меня в гараже висел.

— Ездите по Манхэттену?

— На работу езжу из Уэстчестера. У меня там квартира.

— Вряд ли много таких, как вы!

Это явно доставило ему удовольствие. Он рассказал, сколько времени уходит на дорогу, и каков маршрут, и как он переодевается и душ принимает прямо здесь, в конторе. Со всеми этими разговорами он мне понравился еще больше, да и я тоже стал для него не просто клиентом.

— Но сегодня я на машине, мне надо по делу в Коннектикут.

К Ванде. Наверно, собирается навестить дочурку; только раз в неделю он может с ней повидаться. Я задумался, представив его с ребенком, когда он вдруг спросил:

— Так куда ж мы с вами заехали?

— Простите, не понял.

— Вы о велосипедах хотите поговорить или все-таки о телефонах?

Так это славно у него получилось, добродушно, по-дружески. А я тем временем увидел еще одну фотографию его девочки. Еще одна икона с копией Ванды в миниатюре. Он стал мне еще интереснее. Чтобы не отпугнуть его — и задержать, — я заговорил о телефонах.

— Знаете, это очень узкий, специализированный рынок, — подхватил он.

А мне трудно было слушать — отвлекала его атлетическая наружность. В нем было два человека — спортсмен и торговец, — и настолько они были разные, что он казался раздвоен, что ли, и от этого неуклюж.

— Мы были маленькой компанией, начинали с полупроводников… — (Как раз в этой области работала Ванда.), — но потом сосредоточились на телекоммуникациях. Отдел полупроводников мы продали и… Хотите сравнение? Большие компании — они вроде слонов. Видели когда-нибудь слоновью ногу? Громадная такая, круглая. Представьте себе такую ногу в комнате — она же в угол не поместится, верно? А мы как раз там, в уголках, куда все ваши гиганты — «Айбиэмы», «Тошибы» и «Майкрософта» — забраться не могут.