Моя доисторическая семья. Генетический детектив - [69]
Главным в рационе земледельцев каменного века, живших в Фальбюгдене, были злаки – пшеница разных видов и ячмень. Иногда они ели свинину, а в некоторых случаях даже баранину и говядину. Но коров держали в основном ради молока.
Неправда, что первые крестьяне Швеции были привычны к молоку. Сегодня у большой части шведского населения есть особый ген, который помогает усваивать молоко во взрослом возрасте. Но в мире этот ген встречается нечасто. Большинство взрослых людей, выпив много молока, страдают диареей, у них сильно болит живот.
Коренное население Европы, охотники, похоже, не были генетически предрасположены пить молоко во взрослом возрасте. У первых крестьян, похоже, тоже не было нужного гена. Этци не усваивал молоко. То же можно сказать и о подвергнутых ДНК-анализу крестьянах каменного века из Фальбюгдена. Лишь проанализировав останки людей, живших в бронзовом веке, ученые начали обнаруживать отдельные образцы особого генного варианта. Но и тогда он был не слишком распространенным. Распространенным «молочный» ген сделался лишь в железном веке. А до железного века у большинства взрослых было то, что мы сейчас называем непереносимостью лактозы.
Но то, что земледельцы неолита держали коров, не вызывает сомнений. Помимо древних костей коров и быков, химическому анализу подвергнуты глиняные горшки со следами молока. Самым старым в Швеции свидетельствам около 6000 лет, и происходят они из Феллингсбру, что в Вестманланде. В Польше обнаружены керамические сита, которые свидетельствуют, что уже 7000 лет назад люди делали сыр.
Мне кажется, что молоко в Фальбюгдене пили дети, а взрослые скорее предпочитали сыр и масло. И, может быть, еще кислое молоко, вроде йогурта или простокваши. Эти продукты может усвоить даже человек с непереносимостью лактозы.
Длинный дом земледельцев каменного века в Экехагене крыт камышом, как и хижины охотников. Но построен он гораздо основательнее. Внешние стены сделаны из осины. Внутри – по центру – ряд дубовых столбов, которые держат всю конструкцию.
Во дворе несколько простых мельниц. Они представляют собой два камня – большой, с углублением, и второй камень поменьше, которым надо тереть по большому. Есть здесь и крохотные поля, окруженные частоколом. Там можно испытать свои силы: расчистить и взрыхлить участок земли, вооружившись кремневой мотыгой. Скажу честно – это очень тяжело! Попробуешь – и сразу поймешь, что быки стали для первых крестьян настоящим благословением.
Богатые известью почвы Фальбюгдена – одни из лучших для сельского хозяйства во всей Швеции, и первые крестьяне, конечно, не могли этого не заметить.
Вероятно, земледельцы пришли в эти края почти 6000 лет назад, почти сразу после того, как высадились в Сконе и Халланде. Может быть, они последовали долиной реки Эттран на север. Свидетельства первых веков земледелия в Фальбюгдене очень немногочисленны. Археологи находят пыльцу подорожника: значит, лиственные леса сокращались, уступая место более открытому ландшафту.
Но вот около 5500 лет назад люди из Фальбюгдена начали строить коридорные гробницы. Эти огромные валуны на полях дожили до наших дней. За несколько столетий в Фальбюгдене было построено почти триста таких сооружений – больше, чем где-либо еще в Швеции.
Коридорные гробницы описал Карл фон Линней, проезжавший Фальбюгден в 1747 году. В книге «Путешествие в Вестергётланд» он пишет о том, что называет «родовые места», состоящие из «валунов, в круг расставленных, крытых землей и травой».
Подобные же скопления огромных камней встречаются на океанском побережье Португалии, в Дании, Германии и много где в южной Швеции. Они считаются загадочными. Но у американского археолога Дэвида Энтони есть объяснение, которое кажется мне вполне обоснованным. Он считает, что общины попросту хотели похвастаться своим умением перетаскивать тяжелые предметы – в первые земледельческие века это умение было жизненно важным. Надо было таскать бревна для постройки домов, надо было таскать зерно с полей и т. д.
Поначалу единственным способом перетащить тяжелый предмет было собрать побольше людей к волокуше. Требовались способности к организации и совместной работе, хорошая еда и, может быть, пиво, для мотивации. Именно так, по мнению некоторых археологов, строили Гёбекли-Тепе древние охотники незадолго до возникновения сельского хозяйства.
Перетаскивание гигантских валунов было способом продемонстрировать, как хорошо организована и сильна община. Когда в качестве тягловых животных стали использовать быков, то даже небольшие земледельческие общины – а то и отдельные семьи – смогли возводить впечатлявшие соседей сооружения из камней. Я думаю, что Дэвид Энтони и Бернгард Зих правы в своих предположениях. Фамильный склеп из огромных каменных блоков говорил о высоком социальном статусе погребенных.
В Фальбюгдене я встречаюсь с Карлом-Гёраном Шёгреном – ведущим шведским специалистом по коридорным гробницам. Это он обнаружил в Гёкхеме скелеты, которые потом подвергли ДНК-анализу.
Карлу-Гёрану Шёгрену лет шестьдесят – шестьдесят пять, он приветлив и открыт к контактам. Он встречает меня на станции и по дороге на раскопки рассказывает о своей работе. Но когда речь заходит о конкретных находках, Шёгрен становится более сдержанным. Сфера его научных интересов ограничена периодом жизни людей в Фальбюгдене. Писать полотно широкими мазками, охватывая всю Европу на протяжении нескольких тысяч лет, – не его конек. Он очень осторожно судит о результатах новых ДНК-исследований, хотя сам был автором напечатанных в Science революционных публикаций о земледельцах из Гёкхема. Он употребляет термин «миграционизм» – уничижительное слово в рассуждениях о том, какое значение имели для Европы миграционные волны. Но он не может отрицать результатов, изложенных в публикации в Science, подписанной, в частности, и его именем: исследованные останки земледельцев из Гёкхема в большой степени демонстрируют родство с ближневосточными народами и генетически отличаются от современников-охотников со шведского Готланда. «Ну да, зависимость явно прослеживается», – почти нехотя признает он.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.
Зеркало… Это целая Вселенная! И хотя этот предмет присутствует в каждом доме, он окружен курьезами, загадками и мистикой. Человека влечет к зеркалам с момента их появления, и объяснить природу этой страсти невозможно. Зеркало — один из самых энергетически сильных предметов. Энергия, которую хранит в себе зеркало, способна изменить нашу жизнь как в лучшую, так и в худшую сторону. Но, к счастью, человек может управлять своим самым уникальным и удивительным изобретением. Мы расскажем, каково его происхождение, каким образом возникали народные приметы, связанные с этим изделием, и насколько расширилась сфера использования зеркал в нашей жизни.
В своей завораживающей, увлекательно написанной книге Стивен Хёрд приводит удивительные, весьма поучительные, а подчас и скандальные истории, лежащие в основе таксономической номенклатуры. С того самого момента, когда в XVIII в. была принята биноминальная система научных названий Карла Линнея, ученые часто присваивали видам животных и растений имена тех, кого хотели прославить или опорочить. Кто-то из ученых решал свои идеологические разногласия, обмениваясь нелицеприятными названиями, а кто-то дарил цветам или прекрасным медузам имена своих тайных возлюбленных.
В настоящей монографии вниманию читателя предлагается анализ российского направления внешней политики Отто фон Бисмарка накануне и в годы объединения Германии, одного из ключевых периодов германской истории XIX века. Работа охватывает 20-летний период европейской истории: с 1851 г., когда Бисмарк был назначен на свой первый дипломатический пост во Франкфурте, по 1871 г., когда была провозглашена Германская империя. Настоящее исследование проведено на основе комплексного анализа, прежде всего, широкого круга хранящихся в архивах Германии и России материалов, сборников документов, влиятельных и авторитетных российских и германских ежедневных периодических печатных изданий того времени, источников личного происхождения.
Эта книга расскажет о двадцати знаменитых путешественниках и учёных, чьи открытия в корне изменили представления человечества об окружающем мире. Какой мореплаватель первым достиг берегов Северной Америки? Кто открыл гробницу Тутанхамона, существование которой ранее считалось вымыслом? Кому удалось отыскать скелеты велоцираптора, протоцератопса и иных динозавров? Кто сумел в конце XIX века побить рекорд героя романа Жюля Верна «Вокруг света в восемьдесят дней»? Энциклопедия ответит на все эти и многие другие вопросы об известных первооткрывателях.
Учебник Скотта Харриса предназначен для первого знакомства с социологией эмоций. В нем в доступной форме раскрываются основные понятия этой области социологической науки: эмоциональные нормы, управление эмоциями и эмоциональный труд. Несмотря на небольшой объем учебника, автор показывает суть социологического подхода к эмоциям, затрагивая отдельные теории и сферы изучения эмоций в социологии. Им выбраны главные теоретические перспективы, в которых в первую очередь стала формироваться социология эмоций, – символический интеракционизм и теория социального обмена.