Моя Чалдонка - [44]

— Смотрите!

Вера Матвеевна, ворочая картофелину, принялась ловко рассекать ее на части. Вместо одной толстой картофелины на тарелке лежало шесть угловатых кусочков. И, оказывается, эти шесть кусочков могут превратиться в шесть кустов!

Щеки у Нины разгорелись. Она про все забыла — про Тамару, про Володину грубость, про его исчезнувшую тетрадь, про все обиды и огорчения. А если десять картофелин разрезать, а если сто? Какое поле можно засадить!

— Да, но картофель прежде надо прояровизировать — подсушить, проветрить на солнышке, — говорила Вера Матвеевна. — Эта проросла без пользы. У яровизированной ростки не белые, а зеленые, потолще и покороче.

И прояровизируем! И будут зеленые и потолще! Нина слушала и строила из кусочков картофелины разные фигурки. Значит, не полкуля картошки у них, а целый куль, а может, и два.

— Как интересно! Ну, читай, читай, Володя! Я все поняла: «Когда посадочного материала мало, то можно разводить картофель и «глазками». Так ведь там, Володя?

23

На выходе из проулка Нину Карякину догнала Тамара Бобылкова. На ней была круглая меховая шапочка, синее пальто с барашковым воротником, на ногах сапожки. Нина взглянула на Тамарины пестренькие варежки, на Тамарин маленький портфель из мягкой волнистой кожи. Всегда она нарядная, Тамара Бобылкова! Совсем никуда против нее Нина Карякина, повязанная платочком, в старой телогрейке, в больших материнских катанках. Ну и что из того! У Нины сегодня свои радости, и вообще, какое ей дело до Тамары!

— Конфету хочешь? — спросила Тамара.

Почему не хотеть! Конфета завернута в тонкую скользкую бумажку; под бумажкой угадывается «золотника».

— Спасибо, Тамара! — Она отвернулась, будто бы жует, и незаметно спрятала конфету в карман телогрейки — для Валерки. — А я тебе сейчас что расскажу!

Торопясь, рассекая ладошкой воздух, Нина стала объяснять Тамаре про «глазки».

— Не понимаю, — передернула плечиком Тамара, — зачем резать, когда можно сажать целую!

— А у вас много картошки?

— Не считала, не знаю.

Нина замолчала, насупилась. Да уж, поймет такая! Не знает даже, сколько у них картошки в подполье.

Но Тамара ничего не заметила.

— Сегодня буфет открывается, слышала?

— Слышала, — ответила Нина. Она в самом деле слыхала про буфет, но сегодня утром Пете и Кире последнюю мелочь наскребли, и у Нины даже и пятачка завалящего нету!

— Мама засунула мне в портфель завтрак, а я его тихонько вытащила и три рубля взяла, — похвасталась Тамара и вдруг предложила: — Хочешь, одолжу рубль? Могу насовсем.

Что это она такая добрая сегодня? Позавчера еле перышко у нее выпросила, а сейчас целый рубль предлагает. Нина колебалась: не стоит брать у этой задаваки, да ведь ничего особенного, предложила, потому что знает — Нина отдаст; маме получку выдадут, и она отдаст.

— Приходи ко мне, — пригласила Тамара, — я тебе свой альбом покажу. В фантики поиграем.

— На рояле?

— На рояле, — подтвердила Тамара. — Это мы с Машей додумались. А ты откуда знаешь? Володя сказал?

— Да, Володя. — «Значит, нахаживает к Тамаре, а не говорит ничего, все злится. Может, ему и дружить со мной наскучило?..»

Все теперь в Тамаре раздражало ее: и меховая шапка, и варежки, и самодовольная улыбка. «Портфель — как у начальника, а уроки небось не выучила!»

Тамара легонько ударила красным портфельчиком по сапожкам, перехватила его из руки в руку.

— А вы… а вы зачем дяде Яше дрова возили? — острым любопытством спросила она.

— Как — зачем? Он же сам не может!

— Я видела, как вы через Урюм переезжали… Ох, а какой пожар вчера был! Я из окна смотрела — небо будто в красных чернилах. Красиво!

— Красиво!.. Дом-то у Сени сгорел… Мы лошадь отвели в школу, побежали на Первый стан, а от дома — одни мокрые головешки!

— Ну-ну, — довольно равнодушно сказала Тамара и с прежним любопытством заговорила: — А Лиза сказала Маше, что у мальчишек тайна. Будто она подслушала, только не все разобрала. Димка мальчишкам сказал: «Вот еще одно воскресенье пропустим». Тебе Володя, наверное, говорил что-нибудь про это? Вы ведь дружите?

— Ну и что? Ничего не говорил.

Нина взяла папку под мышку, замерзшие пальцы сунула в рукав телогрейки. «Вот выдумывает, вот выдумывает! Дрова возили, и все. Какая тут тайна? Неужели Володя не сказал бы? — И остановилась. — А ведь насчет тетради он молчит. Может, в той тетради тайна?»

— А почему сегодня велели пионерам раньше прийти? — спросила Тамара.

— Будем столярку поднимать, — нехотя ответила Нина. — Только уж, наверное, без Сени.

До школы они шагали молча, а у самой школьной ограды Тамара вдруг остановилась:

— Знаешь. Нина, забыла задачу решить по арифметике. Меня непременно Анна Никитична спросит!

«Ага, так я и знала!»

— Как же ты могла забыть? Я еще в субботу решила. Сегодня у тебя полдня было!

— Думала — в воскресенье, а в воскресенье нашлись другие дела, а сегодня поздно встала. Ну, в общем, не успела…

Не успела! Нина пожала плечами: дома ничего не делает, лапа с мамой над ней трясутся, а у нее даже на уроки времени не хватает.

Они прошли еще несколько шагов. Тамара выжидательно смотрела на Нину. Та, занятая своими мыслями, ни о чем не догадывалась. «И чего это Володя с ней сдружился? — думала Тамара. — Обыкновенная девчонка! А катанки-то — как танки».