Мой жизненный путь - [80]

Благодаря этому мое познавание приобрело большую ясность и по отношению к "мистике". Сопереживание человеком мирового процесса выступало из неопределенного мистического ощущения и озарялось светом, в котором раскрывались идеи. Чувственный мир, рассматриваемый исключительно в его своеобразии, сначала лишен идей, как корень и ствол дерева, лишенные цветков. Однако подобно тому, как появление цветка не есть угасание, исчезновение бытия растения, но является лишь трансформацией этого бытия, так и относящийся к чувственному мир идей в человеке является трансформацией чувственного бытия, а не мистически-темным влиянием чего-то неопределенного на душевный мир человека. Подобно тому, как ясно явлены предметы и процессы физического мира в свете солнца, так же духовно ясно должно быть явлено то, что как познание живет в душе человека.

Все это было для меня тогда совершенно определенным душевным переживанием. Однако выразить подобные переживания было чрезвычайно трудно.

В последний период моей веймарской жизни появилась моя книга "Мировоззрение Гете", а также предисловия к последнему тому кюршнеровской "Немецкой национальной литературы". Я хотел бы указать здесь на предисловие к подготовленному мной изданию гетевских "Изречений в прозе", чтобы сравнить его с формулировкой содержания книги "Мировоззрение Гете". При поверхностном взгляде на вещи можно найти противоречия в этих возникших почти в одно и то же время работах. Но если посмотреть на то, что живет под поверхностью и что на поверхности можно выразить при помощи лишь таких формулировок, как прозрение глубин жизни, души и духа, то тогда откроются не противоречия, а борьба. Борьба, которую я переживал, стараясь выразить и внести в мировоззренческие понятия то, что я описал здесь как отношение человека к миру, как познание, основанное на переживании мира как загадки, разгадка которой возможна в пределах истинной действительности.

Когда три с половиной года спустя я писал мою книгу "Миро- и жизневоззрения в XIX столетии", я во многом продвинулся дальше и описываемое здесь переживание познания было плодотворно применено мной при описании отдельных исторических мировоззрений.

Кто отклоняет эти работы по той причине, что в них показана борьба познающей душевной жизни, а в свете изложенного это означает развитие жизни мира в ее борьбе на арене человеческой души, тому, на мой взгляд, никогда не удастся погрузиться познающей душой в истинную действительность. Именно такое воззрение укрепилось во мне в ту эпоху, тогда как в мире моих понятий оно пульсировало уже давно.

Перелом в моей душевной жизни связан со значительным по содержанию внутренним опытом. Я познал в душевном переживании сущность медитации и ее значение для созерцания духовного мира. Я и прежде вел медитативную жизнь, но побуждение к ней исходило из понимания ее ценности для духовного мировоззрения на уровне идей. Теперь же во мне появилось нечто, требующее медитации как чего-то необходимого для бытия моей душевной жизни. Она нуждалась в медитации, как нуждается организм в дыхании легкими на известной ступени своего развития.

Отношение обычного, приобретаемого при чувственных рассмотрениях понятийного познания к созерцанию духовного, которое я более всего переживал в идеях, в этот период моей жизни стало таким, в котором участвует весь человек. Переживание в идеях, которое, однако, включает в себя истинно духовное, явилось тем элементом, из которого родилась моя "Философия свободы". В переживании, в котором участвует весь человек, духовный мир присутствует гораздо более сущностным образом, чем при переживании в идеях. И все же это последнее есть более высокая ступень по сравнению с понятийным постижением чувственного мира. При переживании в идеях постигается не чувственный мир, а некоторым образом непосредственно примыкающий к нему мир духовный.

В то время как все это пыталось найти выражение и переживание в моей душе, перед моим внутренним существом вставало три рода познания.

Первый род познания — это приобретенное при помощи чувственного наблюдения познание в понятиях. Оно усваивается душой и с помощью силы памяти удерживается во внутреннем существе человека. Повторение усваиваемого содержания имеет смысл лишь для лучшего сохранения его в памяти.

Вторым родом познания является тот, при котором понятия приобретаются не через чувственное наблюдение, а переживаются в душе человека независимо от органов чувств. И тогда переживания, согласно их собственной сущности, становятся залогом того, что понятия основаны на духовной действительности. К пониманию того, что понятия являются залогом духовной действительности, приходят исходя из природы опытного переживания этого рода познания с такой же уверенностью, как достигают при чувственном познании уверенности в том, что имеют перед собой не иллюзии, а физическую действительность.

При подобном идеально-духовном познании уже недостаточно такого усвоения, какое происходит при чувственном познании, когда оно приводит к тому, что усвоенное приобретается для памяти. Процесс усвоения должен стать непрерывным. Как недостаточно для организма дышать только некоторое время и затем усвоенное при помощи дыхания применять в дальнейшем жизненном процессе, так для духовного познания в идеях недостаточно усвоения, которое имеет место при чувственном познании. Для него необходимо постоянное живое взаимодействие души с миром, в который переносятся благодаря этому познанию. Происходит это при помощи медитации, побуждение к которой исходит, как указывалось выше, из идеального понимания ценности медитирования. Это взаимодействие я обнаружил задолго до моего душевного перелома (на тридцать пятом году моей жизни).