Мой жизненный путь - [78]

Для характеристики подобного природовоззрения как части того, что Гете дал миру, я описал именно эту часть мыслительной и исследовательской работы Гете. К этой же цели я стремился при систематизации гетевских произведений для обоих изданий, в которых я сотрудничал: кюршнеровской "Немецкой национальной литературе" и веймарского "софийского" издания. Я никогда не считал своей задачей, как бы вытекавшей для меня из всей деятельности Гете, наглядно представить то, что дал Гете как ботаник, зоолог, геолог или теоретик цвета в том смысле, как это принято было обсуждать перед форумом господствующей науки. Делать что-либо в этом духе я не считал необходимым и при распределении статей для этих изданий.

И именно та часть гетевских трудов, которую я подготовил для веймарского издания, стала не чем иным, как документом раскрывшегося в исследовании природы гетевского мировоззрения. В них должно было проявиться то, как по-особому освещает это мировоззрение ботанику, геологию и т. д. (Многие считали, например, что я должен был иначе расположить геологические и минералогические труды, чтобы из их содержания можно было увидеть "отношение Гете к геологии". Если бы они прочитали то, что я говорил по этому поводу в моих введениях к изданиям кюршнеровской "Национальной немецкой литературы", то не возникло бы никаких сомнений относительно того, что я никогда не соглашусь с предъявленной моими критиками точкой зрения. В Веймаре об этом могли знать, когда поручали мне это издание. Ведь прежде чем мне была предложена работа в Веймаре, в кюршнеровском издании уже появилось все то, что характеризовало мою точку зрения. Но несмотря на это работа была мне поручена. Я не стану отрицать, что некоторые особенности моей проработки веймарского издания могут быть сочтены "специалистами" за ошибки. Они вправе внести свои уточнения. Но не следует представлять дело так, будто возникшая форма издания зависела не от моей принципиальной позиции, а только от моего умения или неумения. Об этом не должна говорить в особенности та сторона, которая заявляет, что у нее отсутствуют органы для постижения моих взглядов на Гете. Если бы речь шла об отдельных фактических ошибках, я мог бы указать моим критикам на нечто более худшее — на мои сочинения, которые я писал в бытность учеником старших классов реального училища. Описывая здесь мою жизнь, я пытаюсь показать, что еще ребенком я жил в духовном мире как в чем-то для меня очевидном, но при этом я с трудом овладевал тем, что касается познания внешнего мира. В силу этого я стал человеком, поздно развившимся для подобного познания во всех областях. И последствия этого проявляются в некоторых частностях моих гетевских изданий.)

Глава двадцать вторая

В конце веймарского периода моей жизни мне минуло тридцать шесть лет. За год до этого в моей душе начался глубокий перелом. С моим отъездом из Веймара он превратился в ведущее к коренным изменениям переживание. Это произошло совершенно независимо от перемены, также значительной, в моих внешних жизненных отношениях. Познание того, что может быть пережито в духовном мире, всегда было для меня чем-то естественным, в то время как при восприятии чувственного мира я испытывал величайшие затруднения. Это было так, словно я не мог довести душевные переживания до органов чувств в той мере, чтобы полностью связать пережитое ими с душой.

Все изменилось начиная с тридцати шести лет. Моя способность наблюдать вещи, существа и процессы физического мира стала более точной и глубокой. Это касалось как научной, так и внешней области жизни. До этого времени великие научные взаимосвязи, постигаемые духовно, безо всякого труда становились моим душевным достоянием, тогда как чувственное восприятие, и в особенности удержание его в памяти, доставляли мне величайшие затруднения. Теперь же все изменилось. Во мне проснулось никогда раньше не проявлявшееся внимание к чувственно воспринимаемому. Для меня стали важными частности; у меня возникло ощущение, что чувственный мир может открыть нечто, что может открыть лишь он один. Познакомиться с ним только через то, что он может сказать, прежде чем человек привнесет в него нечто посредством своего мышления или иного душевного содержания — это я рассматривал как идеал.

Я пришел к заключению, что перелом, наступающий в человеческой жизни, я переживал в более поздний период, чем другие люди. Но я также видел, что это имеет совершенно определенные последствия для душевной жизни. Я обнаружил, что люди, которые раньше времени переходят от душевной деятельности в духовном мире к переживанию физического, не достигают чистого понимания ни духовного, ни физического мира. Они все время инстинктивно смешивают то, что говорят вещи их органам чувств, с тем, что переживает душа через дух и что она затем должна принести с собой, чтобы "представить" себе вещи.

Благодаря точности и настойчивости в наблюдении чувственного мне открылся совершенно новый мир. Объективное, совершенно свободное от всего субъективного в душе отношение к чувственному миру раскрывало нечто такое, о чем духовное созерцание ничего не могло сказать.