Мой возлюбленный враг - [76]

8

Мы с Эштоном много разговаривали, когда у него выпадало свободное время. Он рассказывал мне о своем детстве, родителях и о том, как они сильно ждали моего рождения. Я плакала, но все равно с улыбкой продолжала слушать обретенного брата.

Эштон много с кем общался. Оказалось, что оппозиционеров очень много во многих системах, и все они поддерживали истинного наследника. Естественного, громогласно о себе Эш, точнее, Фималион, не заявлял, но нужные люди уже обо всем знали.

Я увидела брата в его настоящем виде. Он снял вживленные под кожу импланты, возвращая естественную форму лица. И если и раньше в нашей внешности была схожесть, то теперь она увеличилась как минимум вдвое. И таким он казался более естественным.

Практически все дни до коронации мы провели в дороге. С Максом мы часто сталкивались случайно в коридоре, отлетая друг от друга, как ошпаренные. Я не понимала наших отношений. Я не чувствовала от него негатива, скорее… обиду.

Но за что? Это я должна обижаться на него и ненавидеть всем сердцем!

Не могу. Не могу его ненавидеть, ведь моя любовь всепоглощающа — она служит абсорбентом негативных эмоций.

На Фаэр мы летели на отдельном корабле в составе шести человек: Данс с Марго, которые, оказывается, вновь поженились, Сотар-онг, Макс и мы с братом. Сегодня, в день прилета, Лимаксион неожиданно зашел ко мне в каюту.

Я поднялась с кровати и подошла к нему, желая выслушать его и скорее выпроводить. Фаэрт пробежался взглядом по моей фигуре, подал мне пластиковую карточку и резко отвернулся.

— Это новые документы.

Вставив карточку в выемку на коммуникаторе, я прочитала измененные данные — теперь в графе имени и фамилии значилась Филисити Оджифаэрс. Как необычно звучит. А ведь я мечтала носить эту фамилию.

— Мы потом развестись сможем? — как можно более спокойным голосом осведомилась я.

— Если ты не забыла, то мы уже никогда не разведемся, — напомнил мне Макс и многозначительно посмотрел на меня.

Против моей воли к щекам прилила кровь, и я вспомнила наше слияние под водопадом. Его поцелуи, шепот, слова. Все казалось таким настоящим и прочным.

— И что ты предлагаешь? — едко спросила я, приподняв брови.

Он не ответил. Вместо этого подхватил меня под мышки и прижал к стене, нависнув сверху. Я вцепилась в его плечи, чтобы не упасть и облизала губы. Это было моей ошибкой, словно призывающей мужа к решительным действиям.

Макс, переместив руки на мои ягодицы, резко наклонился и поцеловал. Настолько яростно, словно выплескивал свою обиду, что я расплакалась. Я ответила на поцелуй, несмотря на слезы, текшие по щекам.

Больно, как же больно. Почему жизнь к нам так несправедлива? Может, если бы я тогда в запале ссоры не сказала, что ненавижу его, он бы и не попытался меня убить. Он фаэрт, а они выше всего ценят семью. Вероятно, он решил, что я предала его чувства, и попытался убить меня?

У меня и раньше возникала эта догадка, только я не желала давать ей жизнь, словно недостойной. Мне было легче и проще ненавидеть Макса, чем позволять сомнениям и самобичеванию погубить меня изнутри.

— Слишком солено, — прошептал Макс, прислонившись лбом к моей голове. — Знала бы ты, как я ненавижу тебя… любить.

Я не осознала всего смысла его фразы, а он же отстранился и покинул каюту. Я же еще некоторое время глупо смотрела в одну точку, не зная, то ли я дура, то ли события трехлетней давности кто-то хорошо подтасовал…

На Фаэре наши пути с Фималионом разделились. Мы с Максом отправились в особняк его родителей, где я уже однажды была, а братс остальной командой в Эриол-холл, где они должны были подменить нескольких наемных работников.

Родители Макса не были удивлены моему возвращению, но явно не испытывали той теплоты, которая исходила от них в нашу первую встречу. Интересно, а Макс им что-нибудь рассказал? Ответ на вопрос я узнала позже, когда мы вошли в его комнату.

— Не переживай, я ничего не говорил родителям о твоем предательстве. Просто они видели моё подавленное состояние и не могли не заметить твоего отсутствия, поэтому сделали соответствующие выводы.

— Предательстве? — вспыхнула я, сложив руки на груди. — О чем ты говоришь, Лимаксион Оджифаэрс? Это ты попытался меня убить лучом, пущенным в шлюп.

— Я спасал тебя, глупая.

— Весьма оригинальный способ спасения, — поцокала я и отвернулась, не желая слышать его оправдания.

— Скоро к тебе придет стилист. Не выходи ни с кем на контакт. Родители улетят на церемонию раньше. Я не хочу подвергать их потенциальной опасности.

Я не ответила, и Макс вышел. Через полчаса ко мне действительно пришел стилист, который полностью подготовил меня к инаугурации. К моему удивлению, выбор пал не на платье, а на красный брючный костюм, в дополнение к которому шли черные лаковые туфли на ремешках и серьги с колье, выполненные из капель темного агата и мелкой россыпи рубинов.

Волосы зализали назад в строгую прическу, сложив «ракушкой», а макияж был темным, вечерним. Смотря на себя в зеркало, я не узнавала собственную внешность. Во-первых, я выглядела гораздо старше и серьезней. Во-вторых, одежда была слишком яркой и вызывающей, словно её обладательница шла не на церемонию, а на войну.