Мой возлюбленный враг - [13]

— Интересно, — задумчиво протянул я, — значит, ты жила в семье зависимых? — Девушка кивнула. — Тебя не стали оформлять, чтобы ты не получила статус зависимой? Но без документов тебя могли бы посадить в тюрьму в столице, разве родители тебя не предупредили?

— Наверное, они даже не догадывались об этом, — опустив голову, призналась она. В этот момент мне захотелось её утешить, Филисити же продолжила откровения: — Я не родная дочь, но об этом узнала недавно. Скорее всего, кто-то из моих родителей фаэрт, но вы обычно не смешиваете свою кровь с чужой, чтобы генетические признаки передались по наследству, поэтому меня, надо думать, выкинули на Орео, чтобы забыть обо мне навсегда.

— Интересно, откуда у тебя такие сведения по поводу смешения крови?

— Из книги, — призналась ороситка смущенно, и я сел рядом с ней.

— Из какой?

— Любовного романа, — пробормотала она, и я улыбнулся, умиляясь наивности девушки.

— Раньше так и делали, но сейчас можно влиять на набор генов в утробе, или, в конце концов, применить искусственное оплодотворение. Мы действительно заботимся о чистоте крови, но не до фанатизма. Интересно, книгу каких времен ты читала?

— Я не скажу тебе, — буркнула она, и я тихо рассмеялся.

— Как мило ты смущаешься, — подначил я девушку, нагнувшись к ней ближе.

Она не отодвинулась, лишь перевела взгляд мне на губы. Неужели она ждет поцелуя? Подумав об этом, я едва удержался от соблазна поцеловать её. Нет, я не могу этого сделать, иначе не остановлюсь. Прокашлявшись, я отодвинулся и продолжил разговор:

— Теперь я осознал, что такое жить в изоляции. Значит, ты приемная? Найденыш, которого не стали регистрировать? Интересно. А в городе что собиралась делать без документов?

— Я думала, что с этим проблем не возникнет и можно зарегистрироваться где-нибудь, — пожав плечами, ответила девушка.

— Нет. Всё совсем не так просто, — отрицательно качнул головой я и неожиданно добавил: — Подонков бывает много, и таковыми могли оказаться и твои биологические родители, так что не расстраивайся.

Ороситка не ответила. Она выглядела совершенно беззащитной. Выражение её лица заставляло моё сердце сжиматься. С каких пор у меня появилась жалость? Я предполагал, что участок мозга, отвечающий за это чувство, давно у меня ампутирован.

Филисити красива. Белая гладкая кожа, по которой хотелось провести пальцами. Ороситы удивительны — они живут под палящим солнцем, но их кожа невосприимчива к лучам. Упрямый разлет бровей над бездонными радужными глазами, в которых плещется столько искренности, и тонкие губы, яркие от природы — все в ней было восхитительно.

— Если хочешь, я могу помочь с документами, — неожиданно предложил я. — На Фарэт мы прилетим ночью, поэтому переночуешь в моей квартире, а на следующий день пойдем с тобой в регистрационный пункт и сделаем тебе документы. Будешь дочерью дальней подруги моей матери, которая потеряла частично память.

Я не подразумевал ничего плохого, но по румянцу, вспыхнувшему на щеках Филисити, мог предположить, что она поняла меня превратно. Вздернув подбородок, она воскликнула:

— Я не буду делать то, на что намекал твой друг!

У неё оранжевые глаза. Наверное, такие же, как у меня. И чем же мы так приглянулись друг другу? И все равно, несмотря на то, что мы знаем о чувствах друг друга, эта девушка противостоит нашему притяжению.

— А что предлагал мой друг? — подначил я её, с интересом смотря на девушку.

— Ну то… ночью… я не глупая!

Я рассмеялся, и Филисити насупилась, сложив руки на груди, чем только привлекла мой интерес. Я постарался отвести взор в сторону, поэтому начал любоваться планетой в иллюминаторе. Мы подлетали к Фарэту.

— Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать, Филисити, — Я сложил руки в замок за спиной, повернув голову в сторону ороситки. — И поступлю так потому, что чувствую себя виноватым. Ты стала невольным хранителем тайны.

— Я никому…

— Я верю тебе, сказал же. И я уже взял ответственность за твои поступки, поэтому отныне всё, что ты скажешь или сделаешь, будет тенью на мою репутацию.

— Но зачем ты это сделал? — изумилась девушка.

— Иногда мы сами не понимаем своих поступков, — задумчиво проговорил я и вновь обратил взор к иллюминатору.

На минуту каюта погрузилась в тишину. Каждый думал о своем. Наконец собеседница изумленно спросила:

— Ты правда это сделаешь? Поможешь мне с документами?

— Разумеется, — Я кивнул, оторвавшись от созерцания космоса. — Ты мне не веришь?

— Верю, — улыбнулась Филисити, — но мне не верится, что все может быть так просто.

— Ты считаешь, что это просто? Детка, ты попала на корабль контрабандистов, что в этом хорошего?

— Ты пытаешься очернить собственные поступки? Ты добрый, а такие люди не могут заниматься чем-то плохим.

— Наивная маленькая девочка, — сощурившись, протянул я и оглядел её с ног до головы. — Нужно взять у Марго какую-нибудь одежду для тебя. В этом появиться рядом со мной ты не можешь.

— Я могу переодеться в то, в чем была. Одежда как раз высохла…

— Нет, и в том ты рядом со мной тоже не появишься. Детка, не обижайся, но так нужно для конспирации. Доверься мне.

— Хорошо, только не называй меня «деткой». Я давно не ребенок, — нахмурилась она.