Мой внутренний Элвис - [35]

— Ты чего смеешься? — Нелли сердито глядит на меня.

— Да просто так, — говорю я. Глаза Нелли блестят.

— Ты плачешь?

— Ерунда, идиотка!

«Ерунда» — это было одним из первых немецких слов, которые Нелли выучила, хотя ей и трудно его было произнести, как мне кажется. Но оно подходило ей так, словно его придумали специально для нее. Она снова отворачивается. Ее плечи вздрагивают. Я точно знаю, что она ревет. Что же мне делать? Погладить ее по спине? Тогда она точно скажет, чтобы я не дотрагивалась до нее.

— Эй, девочки, вот торговый центр! — кричит водитель.

— Нам надо выходить! — Я пихаю Нелли локтем в бок и хватаю свои вещи.

Торговый центр огромен, с бесчисленными входами-выходами, на которых написано: «Север», «Юг», «Запад» и «Восток».

— Нам понадобится компас, чтоб сориентироваться, — усмехаюсь я.

— Хорошо, мы его найдем, — кивает Нелли.

— Хм, это была шутка, потому что всюду указаны стороны света.

Боже мой, больше всего я ненавижу, когда начинают объяснять неудавшиеся шутки. Нелли не смеется, даже когда я объясняю. Она только кивает.

— Хорошо, мы его найдем.

— Да нет же, это была всего лишь…

Нелли заставляет меня замолчать, нетерпеливо махнув рукой. Она просто отмахивается от меня, как от надоедливой мухи. Совершенно нагло. Я в ярости шагаю за ней следом. У входа в «Уолмарт» Нелли останавливается, роется в рюкзаке и надевает куртку. Я тоже достаю свою и накидываю. Кажется, здешний кондиционер выставлен на минусовую температуру.

Нелли берет тележку, швыряет туда свои вещи и так уверенно двигает вдоль полок, словно каждый день приходит сюда за покупками.

— Нам нужно купить что-нибудь поесть. Ты любишь арахисовую пасту?

Я киваю.

— Хорошо.

Нелли останавливается и достает с полки банку арахисовой пасты. Только вот она не кладет ее в тележку, а просто запихивает под куртку.

— Ты спятила? — шиплю я ей. И оглядываюсь. По счастью, поблизости никого нет. Нелли преспокойненько кладет в тележку упаковку шоколадных батончиков и едет дальше. Я следую за ней. Через пару метров Нелли снова останавливается. Она берет хлеб и за полсекунды тоже запихивает его под куртку. Мои руки взмокают.

— Перестань, нас же увидят!

— Ерунда! — Нелли толкает тележку дальше.

Понятия не имею, почему я бегу за ней, как собачонка на привязи. Но чувствую, что мне нужно остаться рядом с ней и увидеть своими глазами весь тот ужас, который сейчас произойдет. Это как при автокатастрофе, когда люди не могут отвести глаз от покореженной машины.

— Нам нужно масло, — говорит Нелли и идет к холодильникам. Масло она все-таки опускает в тележку. Я вздыхаю с облегчением. Может быть, все еще и обойдется. К маслу Нелли кладет две бутылки воды — их она вряд ли смогла бы спрятать под курткой. А потом направляет тележку к кассе. Сердце мое бьется все сильнее. Недалеко от кассы Нелли останавливается в отделе косметики и гигиены. И тормозит у полок с тональной пеной и краской для волос. Протягивает руку к упаковке, на которой изображена женщина с ярко-рыжими волосами.

— Вот это тебе хочется.

Я смотрю на Нелли. Откуда она узнала? Быстро, не успела я и рта раскрыть, она берет краску и засовывает в карман моей куртки.

— Ты совсем сбрендила? — я хочу вернуть упаковку на место, но Нелли крепко держит меня.

— Тихо, или тебя застукают!

Она права. Самое лучшее — вообще ничего не делать. Мои колени подгибаются, когда я иду вслед за Нелли. В очереди на кассу мне кажется, что я вот-вот упаду в обморок. Никогда еще не испытывала такого страха. К счастью, когда подходит наша очередь, я впадаю в какой-то транс и не думаю уже вообще ни о чем. Я только вижу, как Нелли кладет на ленту масло, воду и шоколадные батончики, как кассирша выбивает чек и говорит: «Пять двадцать девять». Нелли расплачивается, и кассирша желает нам хорошего дня.

Выходя через механические двери на улицу, я снова чувствую, как колотится мое сердце, и вот мы уже на свободе. Мы отходим на пару метров от магазина, потом обнимаемся, прыгаем и кричим: «Ура», а я никак не могу опомниться. Чувство облегчения просто невероятно приятное, ни с чем не сравнимое. Оно даже лучше чувства, которое возникает, когда папа перестает орать. Оно про сто грандиозно.

Успокоившись, мы выгружаем «добычу» из курток и укладываем в рюкзаки.

— Что теперь? — я гляжу на Нелли.

— Теперь ты пойдешь со мной. — Она идет через парковку.

Я бегу за ней. Она рассматривает номера припаркованных автомобилей. Около синего пикапа останавливается. «Вот эта». Если она вскроет машину, то я точно не выдержу. Но она просто стоит рядом и не двигается.

— Что будем делать?

— Ждать.

Как же я ненавижу, когда Нелли ничего мне не рассказывает. Мне остается просто тащиться за ней и вдруг соображать, что она задумала, ровно в тот момент, когда изменить уже ничего нельзя.

— Нелли?

— Да?

— Я хочу знать, что мы тут делаем!

— Просто доверься мне!

— Я посмеюсь, с твоего позволения.

— С позво- чего?

— Забудь.

Пока я раздумываю, изображать мне примерную девочку или же просто наплевать на Нелли, подходит тип с магазинной тележкой.

— Ох, я-то думала, что тут семья с детьми, — шипит Нелли сквозь зубы, — ну ничего страшного, у нас все равно все получится.