Мой внутренний Элвис - [19]

Одно мороженое можно незаметно выкинуть.

— Мороженое, — говорю я.

— Хочу на корабле! — кричит Клара.

— Ладно-ладно, — говорит мама. — Прокачусь с тобой разочек. А вы пока съешьте мороженое.

— Ты наверняка хочешь прокатиться на корабле, а? — спрашивает папа у Нелли.

— Я уже два раза каталась, — скучнеет та.

— Жалко, — бормочет папа.

Мама с Кларой отправляются покупать билеты на корабль.

Мороженое можно заказать трех размеров: маленькое, большое и очень большое. Я беру самое маленькое, будет не так жалко денег. Нелли заказывает самое гигантское.

Продавщица протягивает мне мое мороженое.

Отхожу чуть-чуть от киоска — вдруг где-нибудь поблизости найдется одиноко стоящий мусорный бачок.

А водопад ничего так. Может быть, попросить папу сфотографировать меня.

И пусть напечатают под ним: «Мир этому миру, Антье».

— Эй, можно с тобой сфотографироваться?

Я оборачиваюсь.

За мной стоит Нелли и ухмыляется. Неужели я сказала про фотографию вслух?

Нелли тычет в табличку, около которой я остановилась, и громко смеется. «Сфотографируйтесь с бочкой!» Я тупо таращусь на табличку и чувствую, как на глазах предательски выступают слезы. Не реветь, не реветь!

Я сглатываю, и горло перехватывает от боли.

Нелли все смеется и смеется, никак не может остановиться. В паре метров от таблички и вправду стоит бочка коричневого дерева — около нее можно сфотографироваться и говорить всем, что ты проплыл по Ниагарскому водопаду на ней.

И чего я тут встала?

— Нелли! — я оборачиваюсь.

Папа стоит у киоска и машет нам. В руке у него мороженое высотой не меньше полуметра. Слава богу, Нелли подходит к нему и берет мороженое из его рук. Папа с Нелли садятся на скамейку около киоска. Папа стучит по скамейке и кричит: «Антье!»

Я вам не собака! Но я уже знаю, что он сейчас затянет: «Справа, справа есть местечко, сядь-ка, Антье, сядь, сердечко!», и поэтому поспешно сажусь.

Нелли лижет белую замороженную глыбу.

Около нее сидит худенькая старушка, с интересом наблюдающая за всем происходящим.

— Ты любишь мороженое, правда? — спрашивает она у Нелли чуть погодя. Верно подмечено! Нелли не отвечает и лижет мороженое.

— Это дочь одного моего коллеги, — объясняет папа, — мы из Германии.

— О! — вскрикивает старушка. — Кузина моей прапрабабки тоже из Германии!

— О! — кричит папа так, словно всю жизнь мечтал это услышать.

Неллина башня из мороженого рушится и хлопается на стол перед старушкой.

— О! — восклицает та, но уже не так восторженно.

— Сорри, — говорит папа и вытирает старую даму своим платком.

Нелли вдруг встает и ни слова не говоря исчезает.

— Что это с ней? — недоумевает папа.

Ловко она это обставила с мороженым, Нелли.

Может быть, мне тоже надо было опрокинуть мороженое на платье старой леди.

Правда, тогда она не вскрикнула бы «О!», а спросила, уж не на диете ли я.

Вот теперь можно просто выкинуть мороженое в урну у лавочки — папе все равно не до меня. Он таращится то туда, где исчезла Нелли, то на озеро.

— Скоро придет корабль с мамой и Кларой, а мы потеряли Нелли.

— Слушай… — начинаю я.

Но папа не слушает — он мечется в поисках Нелли, а я стараюсь рассмотреть маму и Клару на каком-нибудь из кораблей.

Люди в синих дождевиках выстраиваются в странные очереди у причала, а потом всходят на корабль. Как синие лемминги, которые через секунду кинутся в водопад, а до этого послушно отстоят положенное им в очереди. Раньше индейцы тут и вправду кидали в воду людей — молоденьких девушек: их приносили в жертву каким-то своим богам. А один вождь ирокезов прыгнул однажды вслед за своей дочерью — потому что не мог жить без нее.

Думаю, папа бы так не поступил никогда.

Он секунду смотрел бы мне вслед, а потом решил, что я больше не вернусь и он может с чистой совестью доесть мое мороженое.

— Так надолго оставить нас одних! Ты ни за что не можешь нести ответственность! — орет папа маме в лицо, когда она сходит с Кларой на берег.

У папы так всегда: если он думает, что в чем-то виноват, то первым делом орет на всех остальных.

«Он панически боится разочаровать других и поэтому становится агрессивным», — объяснила мне мама однажды. Орать на других, чтоб не орали на тебя, — не такая уж и бессмысленная стратегия.

— Где Нелли? — спрашивает теперь мама.

Вовремя.

— Смылась! — говорю я и чуточку ухмыляюсь.

— Смылась? — Маме совсем не до шуток.

— Я все это время ищу ее, может, теперь и вы наконец-то поучаствуете! — сердится папа, а мама цедит: «Вольфганг!».

Мимо нас едет машинка-поезд, на которой можно проехаться по территории парка у водопада. Люди с интересом пялятся на папу. Наверное, сейчас они его сфотографируют. Я улыбаюсь и надеюсь, что они думают: ну, в Германии просто так громко говорят и при этом немножко краснеют лицом. А когда машинка уезжает, мне приходит в голову мысль.

— Можно отправиться на поиски Нелли на поезде, — говорю я маме.

— Отличная мысль! — соглашается она. — Вы с папой поедете на поезде, а мы с Кларой подождем Нелли тут.

Ну почему бы мне иногда не держать язык за зубами!

Теперь придется колесить вокруг водопада с орущим папой. Мама покупает нам билеты за два доллара и мы встаем в очередь. К пане вдруг снова вернулось хорошее расположение духа и он хвалит меня за гениальную идею — так мы точно скоро найдем Нелли, говорит он. Поезд подходит, и я стараюсь сесть в последний вагон. Тут гораздо меньше людей — будет не так стыдно, если папа снова начнет кричать.