Мой Ванька. Том первый - [73]
На каталке лежит мужик лет пятидесяти, с седым ёжиком на голове. Вид у него респектабельный. Нога… Она как-то неестественно вывернута в голеностопе. Только бы не перелом!
– Ну где же врачи? – достаточно громко возмущается он.
– Вот, я привела доктора.
– Этот юнец – доктор! Ещё не хватало! Пусть меня везут во Вредена! Ещё придумали! Я не кролик подопытный! Студент, небось?
Это уже относится ко мне.
– Рентген сделали? – спрашиваю я тётку, не обращая внимания на его слова.
– Да… Вот…
Она явно смущена и чувствует себя неудобно в этой ситуации. Смотрю снимок прямо на лампе в смотровой. Слава богу! Только вывих! Можно вправить.
– Так! Слушайте меня внимательно! – говорю я, глядя неожиданному пациенту прямо в глаза. – Перестаньте орать! У вас вывих, который я вам сейчас вправлю. Будет больно. Но зато потом всё будет хорошо. Ванюха, ложись ему на поясницу.
– Как? – не понимает он.
– На живот! Чтобы не дёргался!
– Понял… – и ложится правильно.
– Ребята, вы чего? Пусть завтра профессор…
Пальцы мои как-то сами нашли правильные места, и осталось только слегка дёрнуть.
– Уй! Бля! Ёб твою… О-ох…
– Молчать! Тихо! Ванюха, отпусти, – рявкаю я и продолжаю ощупывать сустав. Вроде всё стало на свои места. Мужик бестолково на меня таращится и молчит.
– Вези его на рентген. Надо проверить. А вы сопроводите.
Тётка кивает. Увозят. Сажусь в смотровой на кушетку. Вот и я пригодился на дежурстве…
Возвращаются.
– Александр Николаевич! Вот, посмотрите… – тётка протягивает мне снимок. – Кажется, всё в порядке…
Смотрю… Да. Стало на свои места.
– Вот и всё! – обращаюсь я к больному. – Теперь гипс и в – в палату!
– Как в палату? Мне надо домой! – неожиданно начинает он волноваться. – У меня там ребёнок один!
– Сколько лет ребёнку?
– Сыну шестнадцать.
– Ничего, он уже взрослый. А вам надо будет полежать, пока сустав не восстановится, – отрезаю я.
– Да не могу я тут… – и осекается. – Сын у меня… не ходит. А матери его уже два года, как нет. Мы с ним… одни…
Повисает тишина. У тётки-кардиолога квадратные глаза. Ванька смотрит на меня, не отрываясь. Будто гипнотизирует. Что же делать?
– Так… Вас как зовут?
– Сергей Александрович. Простите меня… Я был неправ… – неожиданно смущённо говорит он.
– Ничего, мы привыкли, – отвечает за меня тётка-кардиолог, продолжая вопросительно смотреть на меня.
Понимаю, что решение принимать мне.
– Значит, так, Сергей Александрович! Давайте я сейчас проведу терапию, какую могу. А завтра, когда моё дежурство закончится, мы с Ваней отвезём вас домой. Сыну сейчас позвоните. Хорошо?
– Ну ладно… Что уж делать… Свиту свою я отпустил.
Что за свита?
Сижу и работаю с суставом Сергея Александровича. Конечно, до конца я его восстановить не смогу, но чтобы без гипса, а лишь с давящей повязкой – можно попробовать.
– Вань, сходи к Вере Тимофеевне, скажи, что я в приёмном работаю. И будь там. Если что-то экстренное – прибегай за мной.
– Угу! – Ванька кивает и испаряется.
– Хороший у вас ассистент, – одобрительно бурчит мужик.
– Это не ассистент, это мой брат. Поесть мне на дежурство принёс, – объясняю я.
– Медик?
– Программист.
Работаю с суставом, и даже спать не хочется. Сергей Александрович иногда постанывает, но я стараюсь не причинять боли. Уф-ф… Даже устал. Но вроде получилось.
– Едем на рентген. Проверим.
Сам качу каталку в рентгенкабинет.
– Сашенька! Ты уже нас сегодня совсем затрахал! – смеётся рентгенолог Раиса Васильевна.
– Извините, надо! Давайте, укладываем.
Уложили. Раиса Васильевна достаточно мощная женщина, и вдвоём у нас хорошо получилось.
– А теперь – пошёл вон! А то твоё мужское достоинство пострадает и детей у тебя никогда не будет!
А у меня уже есть, так и хочется сказать в ответ.
– Ухожу, ухожу… – подыгрываю я ей.
Ждём с Сергеем Александровичем в коридоре нового снимка.
– Сашенька! Ты просто кудесник! – выскакивает Раиса Васильевна. – Сустав почти как новенький! Вам повезло, что вы к нему в руки попали! Благодарите!
Это она обращается к Сергею Александровичу.
– Ну вот… – посмотрев снимок, я удовлетворённо вздыхаю. – Спасибо, Раиса Васильевна!
Качу каталку обратно в смотровую. Если его поднять на отделение – его завтра не выпустят. Значит, надо оставлять здесь.
– Сергей Александрович, спать вам придётся тут. Если я подниму вас на отделение, то завтра вам не выбраться.
– Подчиняюсь, Александр Николаевич, – с готовностью соглашается он. – Готов спать на каталке.
– Вот и хорошо! – Решаю попробовать, как с Ванькой: – Смотрите мне в глаза. Вы будете спать до девяти утра. Потом я вас разбужу. Спите спокойно… Раз… Два… Три…
Глаза закрываются. Ну и хорошо…
В ординаторской Ванька посапывает, уткнувшись в руки, сидя за моим столом. Беру его на руки и отношу на диван.
– Сашка… Ложись сам… – бормочет он, но тут же засыпает.
Бутерброды так и не съели.
Подъезжаем к коттеджу. Сергей Александрович на заднем сиденье.
– Парни, открывайте! Это я! – командует он, открыв окно.
Въезжаем. Охранники подхватывают его на руки и несут в дом.
– Александр Николаевич и Ваня, давайте за мной! – зовёт хозяин.
Идем. Его сажают на роскошный кожаный диван.
– Садитесь, садитесь! Сейчас завтракать будем! – весело говорит Сергей Александрович и кричит: – Виктория! Готовь нам завтрак!
Оказывается, что в жизни ни наличие серьезного достатка, ни наличие высокого мастерства в профессии не может дать человеку подлинного счастья, если ко всему этому не добавляется теплота взаимоотношений с окружающими людьми, ощущение рядом с собой надёжного плеча и понимающих глаз. Как же порой нам всем не хватает именно теплоты, надёжности и понимания! Поэтому автору захотелось написать добрую книгу о хороших и поначалу не очень счастливых людях, которым все же удалось не только встретиться, но и по-настоящему найти друг друга.В общем, давайте вместе помечтаем о такой жизни, в которой всё сходится и все счастливы.
Любовь, похожая на сон. Всем, кто не верит в реальность нашего мира, посвящается…
По некоторым отзывам, текст обладает медитативным, «замедляющим» воздействием и может заменить йога-нидру. На работе читать с осторожностью!
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.