Мой спаситель - [85]

Раньше Лине уже приходилось видеть богатство, но еще никогда она не лицезрела столь роскошной комнаты. Служанка открыла ставни. Проникший в комнату солнечный свет был так ярок, что Лине стало больно смотреть на раскрашенные стены. Она подумала, что и в раю, наверное, все-таки поскромнее.

Как только служанка вышла, Лине рухнула на меховые покрывала на кровати. Перина приняла ее в свои пуховые объятия. И, несмотря на намерение тщательно сложить свое новое одеяние, исследовать каждый уголок комнаты, подержать в руках и внимательно рассмотреть каждую расческу из слоновой кости и каждый серебряный подсвечник, спустя мгновение она уже крепко спала.

Луна спряталась за облаком, отчего лицо Дункана полностью скрылось в тени капюшона, который он надвинул поглубже. Из-за деревьев он видел часовых на стенах, прохаживавшихся взад и вперед, охраняя замок де Монфоров.

Потом бледная луна выглянула снова, и любой, увидевший избитое, изуродованное лицо Дункана, счел бы его дьяволом.

Монашеская ряса с клобуком, позаимствованная им у одного из пиратов, помогла ему скрыть свои увечья. Она также должна была обеспечить ему проход внутрь, если только никто не заметит три фута испанской стали, скрытой под его нарядом.

Взгляд его переместился на две высокие угловые башни замка и ему вдруг стало интересно: а не там ли находится сейчас Лине. Губы изогнулись в мрачной улыбке, когда он подумал о том, спит она сейчас мирным сном или же ей снится ее предательство и его будущая месть. Он скривился, вновь ощутив горьковатый привкус во рту, и сплюнул на землю, прежде чем выйти из-за деревьев и направиться к замку, чтобы попросить убежища.

Лине проснулась внезапно, словно от толчка. Ей показалось что она окунулась в море сплошной темноты, и испуганно охнула. Сначала она не могла вспомнить, где находится. Все предметы в комнате обрели нереальные, призрачные очертания в искрящемся голубоватом свете. Она приподнялась на локте и уставилась на тонкую полоску света, падающего на стену сквозь створки ставен. Внезапно память вернулась к ней — цыган, ее предательство, ее новый дом, которого она не заслуживала. С тяжелым сердцем она откинула назад волосы, раздумывая о том, который сейчас может быть час. Она поднялась, разглаживая руками помятую материю своей злополучной накидки.

На лицо ей упал прямой луч света, когда она, тяжело передвигая ноги, подошла к окну и выглянула наружу. Странный холодок предвкушения пробежал у нее по спине, когда она придвинулась ближе к тому месту, откуда из щели между ставнями тянуло холодным сквозняком. Из своей спальни она видела барбикан, навесную башню замка, и стоявших на ней в эту холодную ясную ночь двух часовых.

С ними разговаривал поздний проситель, судя по его одежде, монах, который, вероятно, рассчитывал переночевать в замке. Что-то в его фигуре, росте и величине вызвало в ней смутное беспокойство. Но оно прошло так же быстро, как и появилось. Стражи впустили мужчину внутрь, и она смотрела на фигуру монаха, пока тот не скрылся с глаз.

В тишине явственно раздалось урчание — ее желудок. Оказывается, она была чертовски голодна. Никто не решился прервать ее сон приглашением на ужин, а она не ела со вчерашнего вечера. Может быть, она сумеет найти дорогу на кухню, где для нее найдется кусок мяса или корочка хлеба.

Лине вынула огарок восковой свечи из подсвечника, стоявшего рядом с кроватью, и на цыпочках вышла в коридор, где подожгла его от настенного канделябра. Вокруг нее заплясали причудливые тени, и она подумала, что не знает, насколько круты ступеньки, по которым приходилось спускаться.

Примерно сотня человек или около того лежали в большом зале в самых различных позах, в которых сморил их сон. Их присутствие в огромной комнате несколько успокоило ее. Время от времени одна из охотничьих собак поднимала голову и порыкивала на нее, впрочем, без особой злобы. В середине комнаты пылал гигантский очаг, согревая присутствующих. За ним присматривала маленькая девочка, которая ворошила угли кочергой размером с нее саму. Лине улыбнулась. Вот кто может ей помочь.

Дункан сидел у самой стены, устало склонив голову к коленям. Он все еще дрожал от холода после долгого путешествия. Этот озноб не шел ни в какое сравнение с холодом, поселившимся в его сердце и носившим имя Лине де Монфор. Из-под густых бровей он всматривался в очаг, в котором с фальшивой веселостью бушевало пламя. И тут, словно появившаяся из его мыслей, показалась Лине. Ее силуэт четко отразился на фоне оранжевого свечения. Дункан сидел, затаив дыхание, и наблюдал за каждым ее движением подобно ястребу.

Ее новый статус пошел ей на пользу, с горечью подумал он, глядя на ее дорогую бархатную накидку, отороченную серебром. Но кто-то должен сказать этой дрянной девчонке, что негоже спать в верхней одежде. Накидка жутко помялась. Очевидно, злобно оскалился он, леди Лине требовалось, чтобы таким трудом доставшиеся свидетельства благородного происхождения окружали ее все время, даже во сне.

Тем не менее, какой бы растрепанной она ни была и как бы остро он ни переживал ее предательство, Дункан не мог отрицать, что выглядела она великолепно. Огонь отбрасывал медно-красные блики на ее непричесанные волосы. Глубокие тени позади нее делали ее кожу почти прозрачной. Темная накидка облегала ее тело почти так же превосходно, как и его руки. Господи Иисусе, подумал он, как мог такой ангел задумать столь гнусное предательство?