Мой Сергей. История любви - [4]

— Бабушка, что ты здесь делаешь? — спросила я.

А она ответила, что привезла мою сумку.

Она пробыла у нас всего несколько часов, потом снова села на автобус и точно так же, ночным поездом, вернулась в Москву.

Бабушка всегда коротко стриглась и делала аккуратную прическу. В девятнадцать лет она поседела, волосы стали белыми, точно бумага, и с тех пор она регулярно ходила в парикмахерскую красить волосы. У нее было такое милое лицо, а голос мягкий и добрый. Я просто обожала, когда она читала нам с сестрой перед сном книжки. Мне ужасно нравились сказки братьев Гримм. Очень, очень страшные.

В основном в нашем доме готовила бабушка, а я частенько помогала ей на кухне. Она научила меня шить и вышивать и мастерила все мои костюмы для фигурного катания, пока мне не исполнилось одиннадцать лет.

A еще бабушка научила меня, как удалять желток из яйца, а затем раскрашивать скорлупу. Это было перед Пасхой. Мы все любили этот праздник. За несколько недель до Пасхи бабушка брала тарелку, наполняла ее землей, сеяла траву и каждый день поливала. Утром в день Пасхи мы прятали разноцветные яйца в выросшую траву, а Маша их искала.

Мой дед — отец моей мамы — тоже жил с нами. Его звали Федосеев Лев Николаевич, а я называла его «дека» — сокращенно от «дедушка». Он был полковником и занимал высокий пост, преподавал в Академии бронетанковых войск, что позволяло нам вести если не роскошную, то весьма обеспеченную жизнь — по меркам Советского Союза. На работу дека всегда ходил в военной форме. Так, зимой это была теплая серая шинель, папаха и кожаные сапоги. Запах его формы казался мне диковинным, резким; после работы дед с удовольствием обедал, а в конце выпивал пару рюмочек коньяка.

Дедушка называл меня Катрин — только он один — и очень любил нас с сестрой. Он был спокойным, тихим человеком и частенько разрешал нам с Марией играть со своими военными наградами. А еще мы обожали разглядывать его исторические книги. Я помню, как листала толстые фолианты, старые, с множеством карт и описанием знаменитых сражений; мне они нравились гораздо больше, чем волшебные сказки.

Мы жили в пятикомнатной квартире на одиннадцатом этаже двенадцатиэтажного дома на Калининском проспекте. Это потрясающее место, из окон открывается великолепный вид на Москву-реку. А с балкона мы обычно смотрели на солдат, направлявшихся на парад на Красную площадь, и на праздничные салюты, которые устраивали таким образом, что сверкающие огни рассыпались прямо над рекой.

Церемония передачи Олимпийского факела в 1980 году тоже проходила на нашей улице. Мне тогда было девять лет, и я наблюдала за происходящим с балкона.

Я была самой счастливой девочкой на свете, которая ни в чем не нуждалась. Подобно большинству детей, я не задумывалась о том, как живут остальные люди. Я воспринимала все так: мы самая замечательная страна в мире и самый великий народ. Только в четырнадцать лет я начала понимать, что такое политика. И еще — если правительство тебе что-то говорит, это вовсе не обязательно правда.

Летом мои родители обычно проводили месяц на Черном море. Я ненавидела плавать. Всегда. Не знаю почему. Плаваю я не очень хорошо, а по словам мамы, девочкой я злилась, только когда что-то делала не лучшим образом. В каком-то смысле одна из этих поездок помогла мне начать кататься на коньках.

Как-то раз родители встретили на курорте знакомого фигуриста, он был тренером в ЦСКА — Центральном спортивном клубе армии. Армия, как и большинство профсоюзов бывшего Советского Союза — автомобильной, сталелитейной, угольной промышленности, — имела свои спортивные клубы по всей стране, но самым крупным и престижным из них считался ЦСКА. Эти спортивные клубы были организованы весьма профессионально: их оснащали современным оборудованием, приглашали лучших тренеров. Занимались там с перспективными спортсменами, и в результате Советский Союз являлся ведущей спортивной державой мира.

Одним из секретов успеха был отбор талантливых детей в самом раннем возрасте. Затем начинались серьезные каждодневные тренировки, на которых будущий чемпион мог развить свой потенциал. Просмотры шли по возрастным группам, и на них допускались все желающие. Родителям вовсе не требовалось иметь отношение к армии, чтобы ребенка приняли в ЦСКА. Если его отбирали, занятия были бесплатными. ЦСКА имел базовую школу в Москве, в которой юные спортсмены получали среднее образование. Попасть в какой-нибудь клуб считалось огромной честью, в особенности в ЦСКА, поскольку спорт был одной из немногих возможностей для жителей Советского Союза поехать за границу и увидеть мир. Самые лучшие атлеты, кроме того, имели массу привилегий, недоступных простым гражданам страны,— например, могли рассчитывать на квартиру в Москве, машину и очень приличную ежемесячную зарплату.

Так вот, этот фигурист знал о том, где работает мой отец, и предложил ему осенью привести меня на каток в ЦСКА на просмотр. Мне тогда было четыре года, начинать заниматься балетом — рано, да и для фигурного катания я тоже была маловата. Но знакомый моих родителей сказал на приемной комиссии, что мне пять, а в этом возрасте детей уже принимали в клуб. Я была совсем крошечной — большое преимущество для девочки в фигурном катании, — так что меня сразу взяли.