Мой русский любовник - [55]

— Нет! Нет! — всполошилась я. — Мне надо самой все решить.

Он не знал наших отношений, которые были и близкими и одновременно далекими. Настолько далекими, что мне трудно было признаться ей, какие чувства нас связывают с Сашей. Он для нее оставался «этим русским». А кроме того, ее приезд спутал бы мои планы. Ведь я собиралась лечь в больницу. Александр не подозревал об этом и любой ценой хотел привезти Эву к нам. Позвонил ей, когда меня не было дома, и пригласил погостить в Париже.

— И что она на это сказала? — спросила я, не веря своим ушам.

— Что приедет.

— Но что конкретно ты ей сказал — кто ты? И кстати, на каком языке вы с ней разговаривали?

— Сперва пытались говорить по-польски, но все закончилось французским.

Я все еще не могла поверить. Меня грызли сомнения: неужели он на самом деле звонил ей? Но как убедиться? Набрать номер дочери я побоялась. Эва позвонила сама.

— Саша пригласил меня в Париж, — затараторила она с ходу. — И я смогу приехать дня на три. Свекровь согласилась посидеть с детьми.

«Ага, на три дня, — подумала я, — значит, успею еще лечь в больницу перед его возвращением».

— Саша сказал, кто он мне?

— Сказал.

— Ну и кто же?

— Саша, — рассмеялась она.

Когда мы уже лежали в кровати, я потребовала, чтобы он объяснил мне подробнее, что он наговорил моей дочери. Темнота всегда придавала мне смелости.

— Ничего я ей не наговорил, просто пригласил, и все.

— А она знает, что мы вместе живем?

— Знает. Попросил ее приехать, потому что опасаюсь, что, когда вернусь из Нью-Йорка, тебя тут уже не застану. Ведь ты постоянно таскаешь в кармане билет в Варшаву…

Мы приехали за Эвой в аэропорт вдвоем с Александром. С тех пор, как мы с ней виделись, прошел год. Эва показалась мне совсем худой и будто бы ниже ростом. В первый момент она меня не узнала, стоя с небольшим чемоданом в руках и беспомощно озираясь. Я помахала ей, но она лишь скользнула по мне невидящим взглядом. Подойдя к ней совсем близко, я тронула дочь за плечо. Ее глаза сделались квадратными.

— Мама! Вот это да… не могу поверить, что это ты. Ты выглядишь младшей сестрой себя прежней… С этой стрижкой! Это что-то! Потрясающе!

Александр стоял в сторонке и подошел, только когда я его подозвала. Я пережила приступ парализующего страха, увидев этих двоих стоящими друг против друга.

— Я и есть тот тип, который любит твою мать, — сказал Александр.

Аэропорт… год назад с него началось как бы новое знакомство с самой собой, потом встреча с дочерью, а теперь именно здесь что-то заканчивалось…

* * *

Эва. И Саша. Казалось бы, два несовместимых мира. А они тут же подружились.

— Мама, какой классный мужик, — шепнула она мне на ухо, когда Александр пошел за такси. — Он просто супер! Правда-правда!

Вечером мы отправились поужинать к вьетнамцам — в ресторан напротив нашего старого отеля, хотя от дома, где мы теперь жили, это было достаточно далеко. Мы сели за тот же самый столик, что и в первый раз, только теперь на месте Нади сидела Эва. Оказалось, Эва совсем неплохо говорит по-французски. Александр даже отметил ее очаровательный прононс. А ведь учила она его только в лицее, да иногда брала частные уроки в средней школе.

— Как же я тебе завидую — увидишь Америку, мне очень бы хотелось поехать туда когда-нибудь…

Ее слова больно ранили меня. Дочь могла бы исколесить полмира, учиться в любом университете — я бы горы свернула, чтобы ей это обеспечить, но она предпочла осесть в деревне под Варшавой и полностью посвятить себя мужу и детям.

— Америка — это троянский конь для Европы, — заявил Александр. — Тебе кажется, мы сидим в парижском кафе, а на самом деле мы торчим в брюхе этого коня…

Эва рассмеялась.

— Я вовсе не шучу. Выгляни в окно, какой плакат видишь перед собой?

— Но это всего лишь плакат.

— Да, однако плакат этот рекламирует Диснейленд. А Москва? Наполеон не сумел ее победить, зато это удалось сделать Макдоналдсу…

— Прекрати, Саша, — вмешалась я. — Возьми любого поляка — каждый скажет, что любит Америку. И Эва — не исключение.

— Скажем, я Америку не люблю.

— Зато она любит тебя.

— Вот именно, — подхватила Эва. — Я так рада, что твоя книга пользуется в Штатах популярностью.

— Как видно, у них поменялись вкусы, — не сдавался Саша. — Теперь им нравятся романы без хеппи-энда.

В этот вечер мы много хохотали, пили вино. Настроение царило иное, чем в тот раз, когда мы были здесь год назад. Неудивительно, ведь столько всего произошло и все так изменилось. Саша проводил нас с Эвой до дома, а сам пошел к метро. Ночь ему предстояло провести у Ростовых. Ведь в нашей квартирке всего одно спальное место. Было так трогательно, когда Эва, выйдя из душа и погасив свет, забралась ко мне в постель. Впервые мы с дочерью спали в одной кровати. Наша тахта была широкой, и поначалу мы лежали довольно далеко друг от друга, но потом Эва придвинулась поближе и прижалась ко мне. Я обняла ее одной рукой.

— Я как увидела тебя в аэропорту, сразу подумала — вот моя настоящая мама… даже не знаю, почему мне это пришло в голову, ведь моей мамой ты была всегда…

— Только не понимала тебя.

— А сейчас?

— Сейчас, по крайней мере, стараюсь.