Мой путь в Скапа-Флоу - [14]
— Всем на корму! Надеть спасательные жилеты!
Снова глухой удар… Мы остановились, и судно, раскачиваясь на волне, стало биться днищем о грунт. Через борт перекатывались волны, паруса хлопали один о другой, и фок-мачта качалась, готовая рухнуть под очередным порывом ветра.
— Фока-брасы рубить! — ревел «Старик».
Мы посмотрели на фок-мачту. Подниматься на неё — это было бы похоже на то, как лезть на дерево, которое валят лесорубы.
— Кажется, рухнет, — сказал Кремер и полез по вантам наверх.
Мы наблюдали, как он поднялся на марса-салинг и, крепко обхватив его ногами, достал топор. И тут фок-мачта над ним надломилась и рухнула на палубу…
Снова удар снизу… ещё один… глухой рокот… И судно освободилось!
Его подхватило ветром и понесло на берег.
Хриплый крик сверху:
— Судно снова управляется!
— На фор-брасах! Приготовиться к постановке на якорь! — ревел «Старик».
«Гамбург» развернулся и прекратил дрейф. Судно было спасено.
«Старик», тяжело дыша, продолжал держать включенный мегафон у рта, и свист его прерывистого дыхания разносился вокруг.
К нему поднялся Циммерманн:
— Вода в помещениях: в носу три фута, в миделе три с половиной, в корме три с половиной фута, — доложил он. — Пока не прибывает.
— Повторять замеры каждые десять минут!
Мы медленно приближались к берегу, который надвигался на нас тёмной полосой в серой пелене дождя.
— Готов якорь? — крикнул «Старик» первому помощнику.
Тот, стоя у форштевня, ответил:
— Готов якорь к отдаче!
Судно медленно поворачивалось по ветру.
— Приготовиться на марселе! Отдать якорь! — командовал «Старик» с мостика.
Громко хлопая, паруса полоскались на ветру, якорная цепь с грохотом скользила в воду.
Здесь с бака доносится крик:
— Обрыв якорь-цепи левого борта!
— Отдать якорь правого борта!
Грохот и звон внезапно прекратились. И в наступившей тишине послышались три коротких металлических удара, как будто бы кто-то железным молотом ударял по металлическому корпусу судна. Мы все оцепенели. Только парусный мастер продолжал брюзжать:
— Это домовой стучится!
В это время впереди треснула переборка и вслед за этим хлопнула откинутая крышка люка. Шатаясь, наверх выскочил Циммерманн, сделал несколько заплетающихся шагов и рухнул, как подкошенный. За ним спешил Франц Бёлер.
— Лопнула цепь правого борта, — кричал он.
Мы столпились вокруг Циммерманна. Он стоял на коленях, подняв лицо вверх. Я вытер его лоб мокрой тряпкой. И тут мне бросилось в глаза, что волосы на голове Циммермана начали седеть… прямо на глазах…
— Якорь-цепь порвалась, — переводя дух, повторил Бёлер, — а звенья пробили борт… три звена, одно за другим… совсем рядом с головой Циммермана… Ещё немного, и вдова получила бы его голову…
— Приготовить ракеты! — скомандовал «Старик» с кормы.
Нас пронизала страшная догадка: ракеты… сигнал бедствия… это был конец!
«Гамбург» снова развернуло наискосок к ветру и в бешеной пляске волн понесло на берег. Никакой надежды восстановить управляемость! Беспомощного, как бревно, несло его под ударами волн и шквальными порывами ветра.
Толчок… удар, потрясший корпус судна, и снова, и снова толчки… Нас выбросило на банку во второй раз!
Подали сигнал бедствия. Ракеты поднялись высоко над реями с разорванными в клочья парусами.
— Приготовить шлюпки! Всем захватить документы! — приказал «Старик».
Мы помчались в свой кубрик. На бегу я наткнулся на Йонаса, который обхватил меня рукой и показал на отверстие в переборке:
— Крысы!
Они выскакивали одна за другой, громадные, упитанные от пшеницы нашего груза, с острыми мордами и длинными хвостами. Настоящие исчадия ада!
— Крысы! — громко закричал Йонас.
Это послужило сигналом. Бёлер, Йонас и Фляйдерер с криками ярости набросились на крыс, и началась настоящая охота. Они топтали их высокими сапогами, они бросали в них корабельные гвозди, они размахивали и били по палубе и переборкам вымбовками от шпиля. Казалось, что в охоте на крыс нашла выход вся ярость, порождённая нашим отчаянным положением и лишениями последних дней и ночей. Как помешанные, преследовали мы крыс в бешеной гонке.
Фляйдерер сбил одну из крыс вымбовкой. Он схватил её за хвост и поднял над собой в вытянутой руке. Крыса была ещё жива и отчаянно визжала, почти как человек. Она бешено извивалась, пытаясь укусить Фляйдерера и вырваться. Он с размаху размозжил её о переборку…
Было около пяти часов пополудни. Наступило время прилива. Снова усилился шторм, и постепенно сгущалась темень.
— Сколько воды в трюме? — крикнул «Старик» Циммерманну.
Вскоре после пяти часов со стороны Кингстона подошёл спасательный катер и взял команду на борт.
«Старик» стоял у форштевня, и я сумел рассмотреть его лицо. Оно было бледно-восковым. Он стиснул губы и неподвижным взглядом смотрел на полуразрушенный остов «Гамбурга».
В Дублин нас доставили глубокой ночью. Провезли тёмными улицами незнакомого города и разместили в приюте Армии спасения. Там не было ни капли спиртного, только чай и сэндвичи.
Солдаты Армии спасения начали петь набожную песню, и мы должны были им подпевать. Слов мы не знали, но мелодия была из тех, что входила в круг наших корабельных песен при авральных работах. Так и пели мы со скрещёнными на груди руками:
Немецкий офицер-подводник Гюнтер Прин рассказывает о боевых операциях подводных лодок Германии в Атлантике, непосредственным участником которых он был. Вы проследите за судьбой одного из самых удачливых капитанов, добившихся признания на родине и нанесшего непоправимый урон противнику. А также познакомитесь с подробностями сражения в заливе Скапа-Флоу, за которое Прин был удостоен высшей награды – Рыцарского креста с дубовыми листьями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.