Мой принц - [20]

– А что ты умеешь делать? – спросил он.

Оливер задумался и быстро понял, что у него пока есть только одно достоинство.

– Я физически сильный, – заявил он.

Целый сезон он работал, не жалея сил, в поместье Норманов как простой разнорабочий, а потом уехал в Нью-Йорк учиться. Оливер и тогда понимал, что не заработал тех денег, которые Льюис заплатил за его обучение. Его скупая благодарность не выражала и сотой доли тех чувств, которые обуревали его перед расставанием с этим человеком. Себе он поклялся, что когда-нибудь вернет долг. Годы учебы и постоянного труда пролетели незаметно. И вот однажды, спустя пятнадцать лет, раздался звонок от Льюиса Нормана, который попросил его помочь спасти их семейную фирму от банкротства. Оливер был потрясен переменой, которая произошла с Льюисом Норманом за эти годы, но сумел сдержать обуревавшие его чувства. От вознаграждения он отказался сразу и категорически. Появление дочери Льюиса в качестве президента фирмы, с которым ему предстояло работать, чуть не лишило его равновесия.

– Ты, наверное, не помнишь мою дочь, Оливер, она была тогда совсем маленькой. Три года назад она закончила учиться и вернулась домой, решив, что именно здесь перед ней, как биохимиком, открывается широкое поле деятельности.

– Да, я помню ее. Короткая стрижка, ободранные колени. Забавная девчушка! Что у нее стряслось?

– Оливер, она уже выросла и с моей подачи возглавила фирму два года назад. – Он вздохнул. – Боюсь, это моя вина, что она проглядела махинации нашего управляющего. Слишком много времени ей пришлось проводить со мной из-за обострения моей болезни. Короче, Билл Гудвин, наш управляющий, скрылся, а после его бегства выяснилось, что исчезла также большая сумма денег со счетов фирмы. Фирма у нас акционерная, можешь себе представить, в каком трудном положении оказалась моя девочка. Должен предупредить, что у нее гипертрофированное чувство собственного достоинства, отсюда ее недостатки: упрямство, склонность противоречить. Мне с ней иногда бывает очень трудно…

В этот момент открылась дверь кабинета Льюиса Нормана, и на пороге возникла длинноногая, высокая молодая женщина. Она окинула странным, каким-то колдовским взглядом темно-карих глаз Оливера и подошла к отцу. С ее приходом в комнате повеяло приятной прохладой, ароматом свежести.

Метаморфоза, которая произошла с голенастой девчонкой, поразила Оливера, лишив его душевного равновесия. Он облокотился на мраморную полку камина и прищурил глаза, словно ему было невыносимо больно смотреть на эту совершенную холодную красоту. В ушах его шумело от бурного притока крови. Никогда в присутствии женщин он не испытывал ничего подобного. А недостатка в женщинах он не испытывал. Чем же она его поразила? – пытался разобраться Оливер, прислушиваясь к разговору Льюиса Нормана с дочерью. Одета она со вкусом, но скромно. Впрочем, он знал цену этой элегантной скромности. В отличие от него, сына разорившегося некогда предпринимателя, Кэтрин Норман всю жизнь прожила в роскоши. Да, он никогда не думал, что именно ему доведется спасать эту принцессу…

«Растрата, банкротство…» – донеслось до него из разговора между отцом и дочерью. Как часто за последние годы приходилось ему слышать эти слова. «Кэтрин» – повторил он про себя. Какое милое имя! В ту же секунду она окинула его таким ледяным взглядом, от которого, наверное, замерз бы даже Индийский океан, и направилась к выходу. Оливер растерялся, не зная, что ему делать, и вопросительно посмотрел на Льюиса. Тот пожал плечами.

– Я тебя предупреждал. Иди за ней и справляйся сам.

Оливер словно только и ждал его напутствия. Устремившись следом за Кэтрин, он в считанные секунды выработал тактику и стратегию работы с трудным объектом, подразумевая под объектом не фирму, а президента в юбке.

Прежде всего, ему удалось немного напугать ее. После первого знакомства с документацией он строго заявил, что спасти ее фирму от банкротства может только чудо. Надо отдать должное уму Кэтрин, она не сразу поверила его заявлению, но свое поведение изменила. Так началась их совместная работа по спасению фирмы «Лекарственная косметика».

Все это время Оливер Уинстон не мог отделаться от ощущения, что Кэтрин околдовала его с первого взгляда. Он пытался бороться с той властью, которую она обрела над ним по непонятной для него причине. Внешне ему удавалось сохранять строгую, а временами даже суровую серьезность, а внутри него бушевал ураган неведомых до того противоречивых чувств. То ему хотелось сжать ее худенькое тело в своих объятиях так, чтобы она вскрикнула от боли, и целовать ее бледно-розовые губы, пока они не вспухнут. Хотелось разбить этот холодный чопорный кокон, в котором Кэтрин укрылась от него. То возникал в душе непонятный страх перед этим хрупким существом и языческое желание поклоняться ей как богине.

Ее высокомерное поведение, стремление держать его на расстоянии довели Оливера в первый день до такого состояния, что, возвращаясь из поместья, он мысленно обзывал ее избалованной бездельницей, синим чулком, замороженной мумией. А ночью снова видел перед собой высокую стройную фигуру, лицо в обрамлении пушистых светлых волос, загадочные темные глаза, которые, казалось, излучали особый свет. Да, красота ее была необычной. Возможно, именно своей необычностью она заворожила его.