Мой первый встречный босс - [37]

Кто бы сомневался! Нельзя же упускать такой чудесный благовидный предлог исчезнуть из моей квартиры до того, как появились неудобные вопросы. Да он гений!

Когда дверь за моими гостями закрылась, оставив меня наедине с праздничным столом и посудой, которую нужно было разбирать, составлять в стопочки, уносить в кухню и мыть, я перевела дух. И вместо того чтобы незамедлительно начать наводить чистоту, упала в кресло.

Что за странные чувства меня обуревают? С одной стороны, я даже рада, что Юрия Витальевича сейчас нет в моем доме и не приходится ежесекундно напрягаться, ожидая какой-нибудь очередной его выходки. А с другой… Без всего этого мне уже как-то пусто…

А еще – его внезапное бегство. И обещание долгих командировок…

Все это болезненно царапало где-то внутри. Я решительно поднялась и направилась к посуде. Мне есть чем заняться, кроме как сидеть, погруженной в непонятные и невыразимые чувства!

Стоило мне приняться за уборку, как в дверь позвонили. Сердце подпрыгнуло и радостно заколотилось. Бросив посуду и на ходу вытирая руки, я полетела открывать дверь. Интересно, чему я радуюсь? Может, он вообще явился сказать, что все было ошибкой. Или забыл что-нибудь, мало ли.

Предчувствия не обманули: на пороге стоял он – наглец и обманщик, великий повар и покоритель старушечьих сердец. И, возможно, разбиватель моего собственного.

– Ты же не думала, что я оставлю тебя наедине с горой посуды? – сказал он, делая решительный шаг в прихожую.

И судя по тому, как опасно блеснули его глаза, каким хозяйским жестом он водрузил руку на мою талию, можно было догадаться: что-что, а мытье посуды в его планы не входило. По крайней мере, в ближайшие планы.

В мои планы посуда тоже не входила, потому что надо было раз и навсегда прояснить один вопрос. Только какой? Сознание плавало, нужные мысль разбегались, не давая ухватить себя за хвост. Зато подвернулась другая, предательская: «А может, ну их, эти выяснения?» Действительно, какая разница, раньше я узнаю или позже? Как там, в математике? От перемены мест слагаемых что-то не меняется? Кажется сумма… Или… Впрочем, неважно. Коленки подгибались, сердце, нагло смеясь над анатомией, курсировало по всему телу и билось где попало. Сейчас, например, в животе. Потому что к одной руке на моей талии присоединилась другая, и горячие ладони буквально жгли через ткань. Казалось, если их убрать, то на топике останется дыра с обугленными краями. А поэтому лучше и не убирать, а встать на цыпочки, потянуться и…

Так.

Стоп! Немедленно взять что-то во что-то и прекратить это безобразие!

Я потрясла головой, пытаясь сообразить, на каком я свете, и что, собственно, происходит. Странно, но получилось…

– Погодите, – выдохнула я и сделала шаг назад, чтобы пресечь все возможные поползновения со стороны коварного Юрия Витальевича вместе с его руками, ногами и губами. А потом сказала серьезно, очень серьезно, так, чтобы у него и в мыслях не было снова ввернуть какую-нибудь искрометную шуточку: – Зачем вам все это? Нет, не то что я была против… Но раз уж вы втянули меня в эту игру, я бы хотела понимать, во что мы играем и какого черта.

33

– Ясно, значит, все-таки будем мыть посуду, – с разочарованным вздохом сказал Юрий Витальевич.

– К черту посуду! – отрезала я.

И хоть такое близкое соседство с боссом сбивало с мысли, сдаваться я не собиралась. Чем больше он выказывал намерения вести себя, будто ничего особенного не произошло, тем меньше я была склонна с ним согласиться.

– Тогда хотя бы напоите меня чаем… – жалобно протянул Юрий Витальевич. Вид у него при этом был как у бедного родственника, которого несправедливо выставляют за дверь в бурю или ураган. – Я, между прочим, устал. День выдался непростой.

Устал? Вот как… Что-то по нему не похоже, что он очень уж устал. Но насчет непростого дня даже спорить не буду. Этот день словно припечатало грифом «Все сложно».

Я без дальнейших разговоров кивнула и, обогнув Юрия Витальевича по широкой дуге, – чтобы не дай бог его не коснуться, а то опять накатит умопомешательство! – промаршировала в кухню. Там освободила угол кухонного стола и залила пакетик кипятком. А что, никто и не обещал, что чай будет каким-нибудь особенно вкусным!

Юрий Витальевич следом за мной просочился на кухню и каким-то непостижимым образом заполнил в ней сразу все пространство, похоже, даже вытеснив воздух. Потому что дышать точно сразу стало нечем… Маловато для босса моих двенадцати метров, да! Получив свой чай, Юрий Витальевич небрежно бросил туда пару кусков сахара и теперь молчал, лениво помешивая ложкой в чашке. А я смотрела, как он это делает, и от медленных круговых движений мужских пальцев почему-то мутилось в голове. Да что же это такое, а? Он всего лишь размешивает чай! Я облизнула губы и подняла глаза, наткнувшись на пристальный взгляд Юрия Витальевича. Звяканье ложки прекратилось, зато тишина стала тягучей и жаркой. Такой многозначительной, что я попятилась и, только стукнувшись задницей о подоконник, пришла в себя.

Черт, черт, черт!

Я покраснела и независимо отвернулась к окну. Нет, это невыносимо. Я за всю свою жизнь столько раз не краснела, как в последнее время. Такое ощущение, что мои щеки скоро решат, что пунцовый – их естественный цвет!