Албан Моррис посмотрел на девочку с угрюмой улыбкой.
— Ты разбила кружку? — спросил он.
— И пролила пиво отца, — ответила девочка.
Ее слабое маленькое тело дрожало от страха.
— Мать прибьет меня, когда я вернусь домой, — всхлипнула она.
— А что делает мать, когда ты приносишь кружку целой? — спросил Албан.
— Дает мне хлеба с маслом.
— Очень хорошо. Теперь выслушай меня. Мать опять даст тебе на этот раз хлеба с маслом.
Девочка вытаращила на него глаза, слезы висели еще на ее ресницах. Он продолжал говорить с нею по-прежнему серьезно.
— Ты поняла, что я сейчас сказал тебе?
— Да, сэр.
— Есть у тебя носовой платок?
— Нет, сэр.
— Так вытри себе глаза моим.
Одной рукой он бросил ей свой платок, а другой поднял черепок разбитой кружки.
— Это годится для рисунка, — сказал он себе.
Девочка ободрилась и вытерлась платком. Инстинкт, никогда не обманывающий, сказал этому маленькому существу, что она нашла друга. В серьезном молчании отдала она носовой платок. Албан взял ее на руки.
— Глазки твои опять сухи, а личико приятно видеть, — сказал он. — Хочешь поцеловать меня?
Девочка охотно чмокнула его.
— Теперь пойдем и купим другую кружку.
Ее красные круглые глазки широко раскрылись от страха.
— А деньги-то у вас есть? — спросила она.
Албан похлопал себя по карману.
— Да, есть, — ответил он.
— Вот это хорошо, — сказала девочка, — пойдемте.
Они пошли рука об руку в деревню, купили новую кружку и налили ее пивом. Отец девочки работал на дальнем конце полей, там, где рыли канаву. Албан нес кружку до тех пор, пока они не увидали работника.
— Теперь недалеко идти, — сказал он. — Смотри не урони опять. Что еще?
— Я боюсь.
— Чего?
— О, дайте мне кружку.
Она почти вырвала ее из его рук. Если она пропустит драгоценные минуты, ее прибьют у канавы. Торопясь к своему суровому отцу, девочка тем не менее вспомнила законы вежливости, которым учат в школе, она присела и сказала:
— Благодарю вас, сэр.
Албан посмотрел ей вслед и вздохнул.
— Какая жалость, что из нее выйдет женщина! — сказал он.
Приключение с разбитой кружкой замедлило более чем на полчаса возвращение в квартиру. Когда он вышел опять на дорогу, дешевый поезд с Севера остановился у станции. Он слышал звонок.
Одна из пассажирок, судя по дорожному мешку, который она несла, не остановилась в деревне. Это была маленькая, сухощавая живая женщина — она была одета в яркие цвета и с самым отвратительным безвкусием. Будучи, вероятно, близорукой, она прищурила глаза, и в углах их были заметны хитрые морщинки. Несмотря на свою наружность, она явно не хотела признавать ход времени. Волосы ее были выкрашены, шляпка сидела на затылке и украшалась ярким пером. Она шла легкими, подпрыгивающими шагами и щеголевато держала голову. Ее манера, как и одежда, говорили: «Все равно, сколько бы я ни прожила, я намерена остаться молодой и очаровательной до конца своей жизни». К удивлению Албана, она остановилась и заговорила с ним.
— О, извините. Можете вы сказать мне, по этой ли дороге я иду в школу мисс Лед?
Не заботясь скрыть неприятное впечатление, которое она произвела на него, Албан ответил грубо: «Прямо» — и хотел пройти.
Женщина остановила его решительным движением.
— Я обошлась с вами вежливо, — заметила она, — а как вы обходитесь со мной! Ну, я не удивляюсь; мужчины все грубияны по природе — а вы мужчина. «Прямо»? — повторила она презрительно. — Хотелось бы мне знать, насколько подобный ответ может помочь человеку в чужом месте. Может быть, вы знаете не больше меня, где школа мисс Лед? Или, может быть, вы не хотите взять на себя труд указать мне? Впрочем, чего я должна была ожидать от особы вашего пола! Прощайте.
Албан почувствовал упрек. Извинившись, он сухо сообщил ей все сведения, какие ей были нужны, — потом опять хотел пройти — и опять напрасно. Она еще с ним не покончила.
— Вы знаете здешнюю дорогу, — сказала женщина, — а желала бы я знать, известно ли вам что-нибудь о школе?
До сих пор она прямо смотрела ему в лицо. Теперь она потупилась. Перемена была ничтожная; и, по всей вероятности, не значила ничего — а между тем, только потому что это была перемена, она возбудила его любопытство.
— Мне должно быть известно что-нибудь о школе, — ответил он. — Я там учитель.
— Стало быть, вы именно тот, кто мне нужен. Могу я узнать ваше имя?
— Албан Моррис.
— Благодарю. Я миссис Рук. Вы, может быть, слышали о сэре Джервисе Редвуде?
— Нет.
— Господи помилуй! Вы ученый, разумеется, и не слыхали о человеке вашего сословия! Очень странно. Я экономка Джервиса и послана сюда привезти к нам одну из ваших молодых девиц. Не прерывайте меня! Не будьте опять грубияном! Джервис вечно сидит над своими книгами и писанием, а мисс Редвуд, в своих преклонных летах, половину дня проводит в постели. Ничего не знаю я об этой новой обитательнице нашего дома, кроме того, что должна ее везти с собой. Вам самим было бы любопытно на моем месте? Не правда ли? Теперь скажите мне, кто она такая, эта мисс Эмили Браун?
Имя, о котором он постоянно думал, — на губах этой женщины! Албан оторопело посмотрел на нее.
— Ну, получу я ответ? — сказала миссис Рук. — А, вас надо спрашивать! Опять, как все мужчины? Хорошенькая она?
