Мой отец знал Дугласа Макартура - [2]

В конце концов, он начал замечать разницу в своем окружении. Незаметно для себя, он оказался в месте, где все мертвые стояли и смотрели в одну сторону. У него появилось четкое ощущение, что он приближается… к чему-то.

Спустя множество бесконечных часов он узнал, что же это.

Дверь.

Она была закрыта, но казалось, что вот-вот откроется. Это чувство исходило скорее от него самого, чем от неподвижных зомби вокруг, но тем не менее оно было, и он протиснулся между стоящими телами, пытаясь рассмотреть ее поближе. Он обнаружил, что мертвые здесь сильнее, и пройти мимо них сложно. Они не двигались, но казалось, что они могут.

И будут.

Если дверь откроется.

Он был почти у стены, и теперь видел дверь отчетливее. У нее не было ручки и плоской металлической поверхностью она напоминал вход в лифт, хоть и не было центральной разделительной линии, а петли заподлицо на левой стороне указывали, что она распахивается, а не скользит. Он поймал себя на мысли: как долго эти люди стоят перед дверью. Дни? Недели? Месяцы? Годы? Десятилетия? Столетия? Он не представлял себя, стоящим там, как и другие, ожидая, когда дверь откроется. Движение до сих пор вытягивало из него остатки сил, каждый шаг был бы последним, если б он не заставлял себя идти дальше — он боялся, что если остановится на одном месте, то останется там навсегда. Даже сейчас возможность остановиться и отдохнуть наполняла его приятным предвкушением, почти страстным желанием.

Нет.

Он рванулся вперед, собираясь открыть дверь, хотя понятия не имел, как это сделать, и, глянув направо, увидел первого мертвеца, которого действительно знал.

Свою бабушку.

Внезапно дверь открылась.

И сразу начала закрываться.

Там было место лишь для одного и, думая и двигаясь как можно быстрее, он оттолкнул бабушку в сторону и протиснулся в сужающийся проем прежде, чем дверь закрылась полностью.

Чувства вины он не ощущал, хоть и должен был. Он чувствовал, что следом пытаются войти другие, но сколько их сказать не мог, потому что дверь за ним закрылась с громким металлическим лязгом.

Может бабушка зайдет в следующий раз, если поторопится.

Хотя, когда будет? Сколько ей придется ждать? Сколько она уже прождала? Пятнадцать лет? Двадцать?

Выбросив эту мысль из головы он огляделся, пытаясь понять, где находится. Это было другое помещение — его босые ноги стояли на полу, а высоко над ним — потолок, но здесь вместо людей были станки. Кажется, он находился на каком-то заводе, хотя понятия не имел, что здесь производят и производят ли вообще.

Он чувствовал себя сильнее, чем в той первой комнате, бодрее и энергичнее, чем в момент прибытия, словно усилия приложенные для передвижения, само стремление делать что-нибудь придали ему сил. Он прошел через дарвиновскую полосу препятствий, которую преодолевали лишь достаточно мотивированные, а все оставшиеся позади… что?

Распадались? Исчезали?

Он не знал.

Перед ним бежала лента конвейера. Довольный новообретенной легкостью движений, он подошел к нему, ожидая увидеть какой-нибудь товар, но с удивлением обнаружил, что лента пуста. Нет, не совсем… Из механизма вдали появилось нечто похожее на большую бежевую тряпку, впрочем, когда предмет приблизился, он увидел, что это была пара небрежно сшитых коротких штанов.

Механизм остановилась.

В комнате вдруг стало гораздо тише.

Он поднял плохо сшитые брюки. Очевидно, они предназначались ему и, немного поколебавшись, он их надел. Слишком тугие в поясе, одна штанина короче другой, но так приятно быть не совсем голым. Он почувствовал себя лучше и огляделся, пытаясь сориентироваться, пытаясь понять, что происходит. Как прежде, комната была огромной, и было видно лишь стену и дверь, через которую он только что вошел. Устройства были большими, но стояли друг от друга далеко, и что-то в них казалось странным. Импульсивно он потянулся, коснулся ленты конвейера…

и почувствовал волосы.

Он с отвращением отдернул руку. Присмотревшись к черной ленте, увидел, что на самом деле он принял за резину волосы. Из любопытства он потрогал металлическую часть под ремнем. Как он и подозревал, это был не металл. На ощупь это больше напоминало гипс, и он подумал о древних людях, мимо которых проходил в соседней комнате, о тех, чья манекенова кожа напоминала глину.

Стало понятно, что эти станки сделаны из останков тел мертвых.

Краем глаза он уловил движение справа и, вовремя обернувшись, увидел пожилую женщину, убегающую и исчезающую за большим элементом оборудования, похожим на доменную печь. Ее лица он разглядеть не успел, но заметил всколоченные седые волосы, и обратил внимание, что, хоть она и голая ниже пояса, сверху на ней была плохо сидящая блузка из материала похожего на его брюки.

Он побежал за женщиной, но когда достиг места, где видел ее в последний раз, она исчезла, и он снова оказался на этой бесконечной фабрике совсем один. Продолжая поиски, он подумал: может быть это еще одно испытание и за этой комнатой есть еще одна и первому, кто до нее доберется позволят… что? Продолжить дальше?

В этом было столько же смысла, как и во всем остальном.

Полный решимости выбраться отсюда, он попытался сообразить, в каком направлении следует двигаться. Казалось комната, с этими, беспорядочно расположенными, массивными частями промышленного оборудования, простиралась перед ним бесконечно. Единственной неподвижной точкой была дверь позади. Он оглянулся, отметил ее как ориентир, затем двинулся вперед, удаляясь от нее по прямой линии, насколько это было возможно.