Мой одесский язык - [57]
Училась я на «отлично». Не скажу, что мне стоило это каких-то колоссальных усилий. Да и выбора к тому же не было. Я должна была быть девочкой-паинькой, гордостью мамы и папы, а также школы, ДЮСШ, музыкальной школы и шахматного клуба. Должна и была. Никаких проблем. Мне было приятно быть лучшей. Такой вот паскудный характер.
Десять лет – это очень много. Тогда.
В школьные десять лет помещается столько, сколько ни в какие десять лет не поместится уже никогда. И первые несправедливости мира взрослых, к которым надо приспособиться, потому что доказывать что-то взрослым – всё равно, что в бурю пытаться забраться на шторм-трап – требуется немалый навык. И я его приобретала.
И твёрдая утоптанная глина футбольного поля на подступах к морю. Это пыльно, больно и обидно. Но если сейчас заплачешь и продемонстрируешь уязвимость – всё. Пыль не смыть, боль не купировать, обиду носить с собой всегда. А так-то – делов-то! Пыль смывается дождём, боль проходит в морской воде, обида – это для слабых. Сильные обид не имут. Им всё – пыль для моряка!
И глупый шахматный клуб, где ты ну совсем не на своём месте. Потому что хитромудрые комбинации – не твоё. Твоё – это упорный до упоротости характер. Но ты же этого – никогда и никому, да? Можно даже зайца научить курить, если долго и упорно. Зачем?.. Затем, чтобы какой-то мальчик из этого самого шахматного клуба признался тебе в любви, а ты думала, что он над тобою смеялся, потому что девочке в таком пальто, как у тебя, признаться в чём-то, кроме пренебрежения? Увольте! А вы всё ещё верите, что мужчины обращают внимание на тряпки?
И адовы круги музыки. И райское наслаждение от впервые сыгранной на «отлично» сонатины. И чёрная сыпь ненормального Че́рни. Но без неё не насладиться познанием красот Чайковского.
И белый арбуз после ботанического сада. Каждую осень на Белинского угол Чкалова – прилавок с белыми арбузами, открытый тобой после твоего первого ботанического сада. Того, что со стороны моря, а не того, что через дорогу. Огромные белые арбузы под асфальт в солнечных пятнах.
Теряешь ключи. Находишь ключи. Что-то всё время происходит, происходит, происходит…
Мечтаешь о дублёнке, шапке и сапогах, как у Илоны. Но никому не говоришь, просто мечтаешь. Толку говорить? Во-первых, нет таких дублёнок, шапок и сапог. Во-вторых, у родителей нет денег на такие дублёнку, шапку и сапоги. В-третьих, и в главных: Илона – чемпион чуть ли не Европы среди юниоров. А ты чемпион? Нет. Вот сиди и не мечтай. Точнее, мечтай, но никому не говори.
Компания под гитару и стихи. Свои три аккорда на «Контрабандистов». У каждого – всегда свои три аккорда на вечных «Контрабандистов». Конкурсы, участия, олимпиады. Отрицание мира. Отрицание отрицания. «Витя Малеев в школе и дома». И ещё сам по себе, никому не известный и никому не доступный.
Термос с супом. Потерянные ключи. Найденные ключи. Недовязанный шарф. Недошитое платье. Конфликт с молодой дурочкой, даденной вам в классные руководительницы после того, как ваша, законная, та, что с четвёртого класса, заболела сильно и навсегда. Хроническая почечная недостаточность. Десятая больница. Отделение урологии. И отличники, и хулиганы немного пришиблены серостью и тихостью всегда язвительной, всегда любимой Любочки. Любаши. Любови Леонтьевны.
Глупый конфликт. Внезапно не выдержавшая, психанувшая, обнажившаяся гордыня. У директора хватает ума. Антонина Григорьевна не знает свой предмет – английский язык, – но какая разница, если у неё хватает ума. Она не «англичанка», но она – Педагог, а не глупая молодая дурочка. Глупая молодая дурочка – ты. Просто ещё чуть моложе той глупой молодой дурочки, потому тебе и не достаётся.
Гордыню нельзя обнажать. Понимаешь раз и навсегда. Обучаешь внутреннюю бешеную собаку повадкам внутреннего лиса.
Прокалываешься. Со взрослыми. Со сверстниками легко – они не понимают.
Лютая подростковая гордыня.
Только ты можешь усмирить невероятно агрессивного пса, приобретённого тёткой для охраны двора. Пёс чуть не с рождения на цепи. А тут ветеринар с инспекцией. Привести, уколоть от всего. Нет – никаких «на дому»! Привести. Иначе!.. Что иначе? Хома протаскивает тётку на пузе по щебёнке переулочка, затерянного где-то в дебрях Шестнадцатой. Его хотят наказать – усыпить. Ты просто на подростковом нерве берёшь поводок и… И пёс спокойно шествует с тобой по Долгой, по Офицерской, до самой Девятой Станции Черноморской дороги, к ветеринарной клинике. Взрослые удивляются способностям. Не понимают. Не понимают и то, что легко понимает любая собака – от нервного добермана Графа до лютого пса Хомы: сдержанная ярость. Взрослые безрассудно ходят по краю пропасти, не боясь свалить тебя туда неосторожным движением, души ли, тела ли. Псы понимают и предпочитают спокойно идти рядом с тобой, чтобы и тебя сохранить, и самим не свалиться вслед за дорогой им сущностью. Животные лучше людей тем, что если нужно – они действительно за тебя бросятся в любую пропасть. Но не будут, как люди, говорить, что они из-за тебя…
С животными не прокалываешься никогда. Просто с ними не надо быть хорошей. Да ещё и в их понимании. С животными достаточно просто быть. В лютой подростковой гордыне понимаешь, что, родившись животным, нужно научиться прикидываться человеком. В мире, где нет любви, а лишь правила и отношения. Выучиваешь правила и относишься. Следуешь.
Эта яркая и неожиданная книга — не книга вовсе, а театральное представление. Трагикомедия. Действующие лица — врачи, акушерки, медсестры и… пациентки. Место действия — родильный дом и больница. В этих стенах реальность комфортно уживается с эксцентричным фарсом, а смешное зачастую вызывает слезы. Здесь двадцать первый век с его нанотехнологиями еще не гарантирует отсутствие булгаковской «тьмы египетской» и шофер «скорой» неожиданно может оказаться грамотнее анестезиолога…Что делать взрослому мужчине, если у него фимоз, и как это связано с живописью импрессионистов? Где мы бываем во время клинической смерти, и что такое ЭКО?О забавном и грустном.
Эта книга о врачах и пациентах. О рождении и смерти. Об учителях и учениках. О семейных тайнах. О внутренней «кухне» родовспомогательного учреждения. О поколении, повзрослевшем на развалинах империи. Об отрицании Бога и принятии его заповедей. О том, что нет никакой мистики, и она же пронизывает всё в этом мире. О бескрылых ангелах и самых обычных демонах. О смысле, который от нас сокрыт. И о принятии покоя, который нам только снится до поры до времени.И конечно же о любви…
Мальцева вышла замуж за Панина. Стала главным врачом многопрофильной больницы. И… попыталась покончить с собой…Долгожданное продолжение «бумажного сериала» Татьяны Соломатиной «Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61». Какое из неотложных состояний скрывается за следующим поворотом: рождение, жизнь, смерть или любовь?
Роддом — это не просто место, где рожают детей. Это — целый мир со своими законами и правилами, иногда похожий на съемочную площадку комедийного сериала, а иногда — кровавого триллера, в котором обязательно будут жертвы. Зав. отделением Татьяна Георгиевна Мальцева — талантливый врач и просто красотка — на четвертом десятке пытается обрести личное счастье, разрываясь между молодым привлекательным интерном и циничным женатым начальником. Когда ревнуют врачи, мало не покажется!
«Просто в этот век поголовного инфантилизма уже забыли, что такое мужик в двадцать пять!» – под таким лозунгом живет и работает умная, красивая и ироничная (палец в рот не клади!) Татьяна Мальцева, талантливый врач и отчаянный жизнелюб, настоящий Дон Жуан в юбке.Работая в роддоме и чудом спасая молодых мам и новорожденных, Мальцева успевает и в собственной жизни закрутить роман, которому позавидует Голливуд!«Роддом. Сериал. Кадры 14–26» – продолжение новой серии романов от автора книги «Акушер-ХА!».
От автора: После успеха первой «Акушер-ХА!» было вполне ожидаемо, что я напишу вторую. А я не люблю не оправдывать ожидания. Книга перед вами. Сперва я, как прозаик, создавший несколько востребованных читателями романов, сомневалась: «Разве нужны они, эти байки, способные развеселить тех, кто смеётся над поскользнувшимися на банановой кожуре и плачет лишь над собственными ушибами? А стоит ли портить свой имидж, вновь и вновь пытаясь в популярной и даже забавной форме преподносить азы элементарных знаний, отличающих женщину от самки млекопитающего? Надо ли шутить на всё ещё заведомо табуированные нашим, чего греха таить, ханжеским восприятием темы?» Потом же, когда количество писем с благодарностями превысило все ожидаемые мною масштабы, я поняла: нужны, стоит, надо.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.