Мой нежный варвар - [96]

Он пожал плечами.

— Мы все повстречаемся с черным всадником, Если я умру сегодня, мне не придется опускать голову от стыда, когда я предстану перед Создателем.

— Я люблю тебя, Кайан, — сказала она, — Я никого так не любила. Я люблю тебя больше собственного сына. И я бы отдала свою бессмертную душу за то, чтобы увидеть, как ты вырастишь достойных мужей из Вала и Юрия!

Он схватил ее за плечо.

— Ты идешь к Птолемею?

— Это единственная возможность спастись тебе и мальчикам. Это возможность родиться ребенку, которого я ношу под сердцем.

Эти слова поразили его, как удар молнии.

— Ты носишь моего ребенка?

Слезы брызнули у нее из глаз.

— Тебе достался сын Птолемея, и, боюсь, ему достанется твой. — Ее губы дрожали. — Поцелуй меня, любимый, в последний раз!

Он целовал ее, вдыхая аромат ее кожи и волос, впитывая ее тепло, наслаждаясь последними мгновениями счастья.

— Кайан, я… — начала она.

Он отшатнулся, зная, что если продолжит обнимать ее, то не выдержит, но не отпустил ее, а поднял и прижал к себе.

— Пулад! — познал он, — Стивант! Свяжите принцессу. Только осторожно, если она сбежит, я сделаю на ваших кишок тетиву для лука.

— Нет! — закричала Роксана, сопротивляясь, — Пустите меня! Что вы делаете? Мне нужно…

Он зажал ей рот рукой.

— Тише, иначе враги услышат то, что им не нужно слышать. У меня есть план, и ты не должна ему помешать. В таком деле у тебя мало опыта.

Он еще сильнее зажал ей рот.

— Тсс. Верь мне, женщина. — Он передал ее воинам, — Свяжите ей руки, набросьте мантию на плечи и распустите волосы, чтобы Птолемей узнал ее издали. Нам нужно, чтобы она выглядела свободной, но не могла сделать благородную глупость.

Мускатно-карие глаза Роксаны, казалось, метали искры.

— Смирись! — сказал он, решительно встречая ее взгляд. — Слушай и смотри. Увидим, прав ли был принц Оксиарт.

Роксана, яростно пытаясь освободиться от пут на руках, направлялась к гребню горы, за которым была площадка, где еще вчера паслись верблюды и кони. Под площадкой на каменистых выступах стояли войска Птолемея и Иксиона. Греков и египтян было так много, что не сосчитать. Порывы ветра поднимали в воздух сухие листья и обломки коры.

Птолемей и несколько его военачальников расположились рядом с лучниками на скале, прикрываясь щитами. Военачальник Иксион выкрикивал приветствия и прославления Птолемею, и ему приходилось напрягать голос, потому что собиралась буря. Затем Птолемей повторил свое предложение пощадить Кайана и его сыновей, если варвар выдаст ему принцессу Роксану, будущую царицу Египта.

— А как насчет моих воинов? — поинтересовался Кайан. — Их отдадут под суд за то, что они выполняли мои приказы?

Иксион посовещался с Птолемеем.

— Фараон будет милостив к ним и не станет казнить их.

— Это значит, что их сделают рабами на медных рудниках Птолемея, — тихо проговорила Роксана.

— Улыбайся! — прошептал Кайан. — Напусти на себя царственный скучающий вид.

— Что вы скажете на это? — спросил Иксион.

— Твоя очередь говорить, — обратился Кайан к Роксане.

— Если царь Птолемей добивается моей руки, то почему сам не говорит с нами? — выпалила она. — Почему он прячется за тебя, Иксион?

Она заслонила глаза от летающего в воздухе сора и пыли.

— Придержи язык, женщина! — взревел греческий военачальник. — Царь Птолемей…

— Она права, — сказал Птолемей, выступая вперед. — Я буду говорить сам за себя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, принцесса Роксана. Ты мне отдашь Бактрию и Согдиану, а я тебе египетскую корону.

— Ты должен будешь отпустить соратников принца Кайана, не причинив им ни малейшего вреда, — ответила она. — Он и его сыновья должны в целости и сохранности вернуться на родину.

Лицо Птолемея потемнело, и на лбу вспухли вены.

— Ты хочешь, чтобы я простил тех, кто убил ни в чем не повинных людей, ограбил храм и поджег мой дворец?

— Да!

Царь молчал так долго, что в рядах собравшихся раздался ропот нетерпения. Ветер усиливался, пророкотал гром, отражаясь эхом от гор. Тучи закрыли солнце, погасили блеск снежных вершин и окутали все вокруг зловещими сумерками.

— Хорошо, — прокричал Птолемей, — это будет свадебный подарок для моей царицы!

— Я хочу сказать кое-что еще! — заявила Роксана. — Это древний обычай моей страны. Если двое оспаривают одну и ту же невесту, то должны решить это в честном поединке.

— Если ты хочешь получить ее, борись за нее!

Кайан выскочил вперед, сжимая в руке обнаженный меч. Лицо его было раскрашено по-боевому. Он сорвал с себя тунику, обнажив мощный торс. Широкие браслеты из скифского золота украшали его руки выше локтей. Длинные волосы, в которые были вплетены тонкие серебряные нити и ястребиные перья, хлестнули его по спине. Вокруг шеи вилось крученое ожерелье, на котором было вычеканено изображение грифа.

В войске Птолемея раздались возмущенные крики, эхом отразившиеся от горных холмов.

— Нет! Нет! — заревели греки и египтяне, ударяя бронзовыми мечами о щиты. — Смерть варварам!

Воины Кайана тоже не молчали.

— Трус! Он не станет сражаться! Убирайся назад в Египет!

— Я принимаю вызов! — крикнул Птолемей.

Не обращая внимания на протесты военачальников, он надел шлем и вышел на площадку навстречу Кайану. На его блестящие доспехи упали первые тяжелые капли дождя. Он вынул свой меч.